Астаховым. Тот безразлично глянул на нее сверху вниз. Родители Нефедовой танцевали в Большом, и никто не сомневался, что она рано или поздно окажется там же. Сама Нефедова была нормальной, не такой противной, как другие блатные, только абсолютно неспособной к балету. Но по мере того, как курс сокращался после каждых экзаменов, она как-то незаметно очутилась в первом составе, и теперь даже обошла Ийку.
— Вместо Нефедовой из второго…
Нина Титова внимательно смотрела в пол, влажный, только что политый…
— …Ильинская.
Ленка восторженно пискнула, даже подпрыгнула столбиком. Нина не шевельнулась, только бессильно опустились плечи.
Наталья Сергеевна вышла. Педагог по дуэту, лысоватый, мощный, упер руки в пояс…
— Так. Начали…
Поклон педагогу, поклон концертмейстеру…
«Здравствуй, Зойка-Зайчонок! Второй листок отдашь маме, а это — только для тебя. Больше мне и пожаловаться некому. Плохо мне, Зайчонок! Устаю, как собака. Никогда так не уставала. Раньше ждала каждого урока — теперь не дождусь, когда кончится. За ночь не успеваю отдохнуть, утром ноги, как ватные…
Отчислили Свету Середу, самого близкого мне здесь человека. Какое-то дурацкое воспаление сустава. Это как под машину попасть — и глупо, и с каждым может случиться. Но почему именно с ней — самой лучшей, самой единственной… Теперь я танцую Жизель. Сколько мечтала об этом, но не так, не вместо нее. Стыдно девчонкам в глаза смотреть…»
— Сто-оп!
Все остановились, мальчишки вытирали о лосины мокрые от пота партнерши ладони.
— Астахов, я же велел всем штангой заниматься!
Астахов, действительно, не тянул: Нефедова разъелась до безобразия, весила пятьдесят три кило, и после легкой Юльки работать с ней было непросто.
— Я занимаюсь, — сказал он.
— Что у тебя с руками? — сердито спросила Юлька, оборачиваясь к Демину. — Нормально держи!
— Я нормально держу…
— Я вижу, как ты занимаешься! Это что такое? — педагог тряхнул Астахова за руку так, что тот едва устоял на ногах. — Это мужская рука? Это тряпка половая!
— Я же чувствую — не так! — раздраженно сказала Юлька.
— Штанга каждый день! Понял?
— Понял, — буркнул Астахов.
— Студент твой тебя как надо держит? — усмехнулся Демин.
Юлька вспыхнула, мгновенно развернулась и съездила ему по физиономии. Вокруг остолбенели, кто-то присвистнул.
— Азарова, это еще что?!
— Ах, негодяй! Вот тебе! Вот тебе, — Демин дурашливо шлепнул себя по рукам, по губам, по шее.
— Ничего. Все в порядке, — спокойно ответила Юлька.
— Еще раз увижу — пулей вылетишь отсюда! Прима!.. Продолжаем. Внимание! Ильинская, на меня внимание, а не на Демина!..
«…А самое главное, Зайчонок, — я, кажется, влюбилась! Никогда не думала, что это может со мной случиться. И вот — встретила необыкновенного человека. Ты спросишь, почему он необыкновенный? Сама не знаю. Просто не такой, как наши… Хочется быть гордой — не получается. Легко быть гордой, когда у тебя никого нет. Вчера поссорились, а сегодня часы до дыр просмотрела, одного боюсь — вдруг не придет?..»
Урок продолжался. Повторяли поддержки.
Юлька легко толкнулась, Демин подхватил ее сзади за талию и поднял на вытянутых руках над головой. Еще никто ничего не заметил, а педагог вдруг крикнул:
— Держать!
Демин мучительно прогибался, изо всех сил пытаясь удержать Юльку, но уже занес ее слишком далеко за спину. Юлька опрокинулась и полетела вниз головой, судорожно вывернулась в воздухе и упала на плечо, ударившись лицом в пол.
Девчонки запоздало взвизгнули. Демин бросился к Юльке, педагог оттолкнул его, повернул Юльку к себе, больно сдавил ей плечо, руку:
— Ключица на месте… Ничего страшного, — он поднял ее под мышки. — Отдохни пока… Так, продолжаем…
Юлька, закрыв лицо руками, пошла к выходу. Боли она почти не чувствовала, только кружилась голова. В общем, она легко отделалась — срываясь с этой поддержки за спину партнеру, балерины ломали позвоночник.
В комнате она глянула в зеркало: глаз быстро заплывал синевой, на скуле набухал огромный желвак. Юлька прислонилась щекой к холодному зеркалу…
В кабинете химии она просидела весь урок, прижимая скулу к никелированному крану, торчащему из стола. В неровной зеркальной поверхности крана лицо искажалось, синяк выпирал горбом. На перемене Юлька достала записку с номером и поплелась в вестибюль звонить.
Трубку сняла мать.
— Передайте, пожалуйста, Игорю, что я звонила, чтобы он не приходил сегодня. И завтра тоже. У нас дополнительные репетиции. До конца недели… — кто-то подошел ко второму автомату, Юлька торопливо отвернулась, прикрыла синяк рукой. — Алло…
— Да-да… Передам… А он должен был прийти сегодня?
— Да.
— Передам, конечно… Только… Я хотела поговорить с вами, Юля. Может быть, это несправедливо по отношению к Игорю, но… Я тоже женщина… Видите ли, у Игоря есть девочка. Лариса. Давно, еще со школы. Понимаете, ему просто лестно, что вы балерина…
— Спасибо… — Юлька повесила трубку, постояла у автомата, кусая губы, и медленно пошла наверх.
После уроков Нина спустилась в учебную часть. Глубоко, прерывисто вздохнула, собираясь с силами, постучала и открыла дверь. В кабинете, кроме завуча и Натальи Сергеевны, сидели несколько педагогов.
— В чем дело? — спросила завуч недовольно, отрываясь от расписания на следующую неделю.
Отступать было поздно.
— Наталья Сергеевна, — четко сказала Нина, глядя той прямо в лицо. — Меня отчислят?
В кабинете стало тихо. Педагоги удивленно обернулись, брови Натальи Сергеевны поползли вверх. Завуч покачала головой. Секретарша сжалась за машинкой в ожидании грозы.
— Я… — голос Нины предательски дрогнул. — Я не могу так… как приговоренная…
Лицо Натальи Сергеевны чуть смягчилось.
— Даже если мы допустим тебя до экзаменов — ты получишь двойку за форму, — сказала она. — Если ничего не изменится… В конце концов, в каждой профессии есть свои условия. Профессиональная пригодность. Ты представляешь себе близорукого летчика?.. Балет — не только техника, это создание образа — это тебе не нужно объяснять? Какой образ ты можешь создать с такой формой? С такими формами!.. В общем, два месяца у тебя. Если не войдешь в форму… — она выразительно развела руками.
— Спасибо… Извините, — Нина тихо вышла.
— Какая форма? — сказала завуч. — Порода… Я ее мать видела — такая же гусыня…
— А поступала… — народница показала мизинец. — Ветер ее носил… Покупаем кота в мешке — что вырастет? Помните, Петрова — в пятом классе метр девяносто!
— Петрова в баскетбол играет, по телевизору видел, — сказал педагог по дуэту.
