— Мы недолго.
— Ты когда улетаешь?
— Послезавтра.
— Ты же вернешься.
— Потом экзамены… Как здорово… — она встала коленями на диван, оперлась на подоконник, подняв, как крылышки, острые плечи. Насколько хватало глаз, до горизонта рассыпались окна огромного города. Над проспектами стояло желтое зарево. — Будто вдвоем на острове…
— Ешь, кому говорю! — отчетливо раздалось вдруг за стеной, и следом — басовитый рев.
Они переглянулись и одновременно прыснули. Игорь обнял Юльку. Им хорошо было вот так, вдвоем, в тихой темной квартире.
— Можно, я задам один вопрос? — серьезно сказала Юлька. — А ты ответишь. Но честно. Кто такая Лариса?
Игорь некоторое время недоуменно смотрел на нее, не понимая, потом закатил глаза и повалился на диван.
— Ну, матушка дает! Школьный роман. Все давно кончилось, по крайней мере, с моей стороны. А матушка хочет реанимировать отношения, чтобы спасти меня от тебя.
— Почему? Она красивая?
— Нормальная.
— Богатая?
— Дело не в этом. Она — нормальная.
— А я — нет?
— Ты — балерина.
Юлька пожала плечами.
— Теперь я, — сказал Игорь. — Только ты не обижайся, ладно?.. Когда вы танцуете там, каждый день, тебя ведь тоже… мужчины обнимают…
— Ты что? — удивилась Юлька. — Это не мужчины, это партнеры.
— Разговор был недавно… смешной… — Игорь замялся. — Парень один говорил, что балетные мужики перед спектаклем таблетки принимают, чтобы не реагировать…
Теперь Юлька повалилась от смеха:
— А ты что-нибудь чувствуешь, когда к тебе в метро прижимаются?
— Ну, смотря кто прижимается… — нашелся Игорь.
Он поцеловал Юльку. Она вскинула было руки, медленно опустила — не сопротивлялась, только смотрела круглыми, испуганными глазами в сторону, за окно…
…Там, далеко внизу, во дворе между башнями каталась на ледяном пятачке ребятня. Маленькая девчонка в заячьей шубке и шапочке-шлеме пыталась скользить спиной вперед, упала, сердито отвела руки матери, встала сама…
— А чего он подглядывает? — пожаловалась Юлька на портрет бородатого хозяина.
— Ну и пусть…
— Нет, чего он смеется?..
…Девчонка падала и вставала, падала и снова упрямо поднималась…
…На подоконнике стояли засохшие эдельвейсы, чуть подрагивая под сквозящим из щелей морозным воздухом. На стене белел изнанкой отвернутый к стене портрет…
— Пусти! — Юлька оттолкнула Игоря и села, быстро застегнула молнию на джинсах, одернула свитер и замерла, сжав виски ладонями.
Игорь попытался снова обнять ее, Юлька отстранилась.
— Ну, иди сюда… Чего ты боишься?..
— Я ничего не боюсь! Ну, да! Я согласна! Но я не могу сейчас, понимаешь, нельзя! — Юлька чуть не плакала. — Подожди до лета. Пожалуйста!
— Ах, вот оно что! — Игорь вскочил. — Опять твой дурацкий балет! Новый треугольник — он, она и балет! Такого еще не было!
— Пожалуйста, давай хоть раз не будем ссориться, — тихо сказала Юлька.
— Сейчас Япония. Потом экзамены. Потом тебя возьмут стажером — еще год? До следующего лета? Что потом будет?
Юлька подавленно молчала. Игорь метался взад-вперед по комнате.
— Сколько времени? — спросила она.
— Одиннадцать.
— Сколько?! — подпрыгнула Юлька. — Ты что, нарочно, да? Нарочно? Ты же знаешь, во сколько мне надо!
— Да почему я все время должен об этом думать?! Всю жизнь по часам жить?
Юлька, путаясь в рукавах, надевала куртку. Игорь мрачно смотрел на нее.
— Придешь завтра?
— Нет.
— Вечером я жду тебя здесь.
— Я не смогу.
— Что у вас там, концлагерь, что ли! Если захочешь — сможешь! В общем, я жду тебя с восьми часов…
— Ты что, приказываешь? — Юлька вскинула голову.
— Ну не может так бесконечно продолжаться! Кто-то должен уступить!
— Только не я! — Юлька распахнула дверь.
Придерживая на плече сумку, она бежала но тротуару.
— Что-нибудь случилось, девушка? — спросил молоденький лейтенант, открывая дверцу.
Фургон затормозил у подъезда училища.
— Спасибо! — Юлька помчалась вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки.
Галина Николаевна читала под настольной лампой. Юлька остановилась рядом, с трудом переводя дыхание. Коридоры были темны. Воспитательница дочитала страницу, перелистнула…
— Галина Николаевна…
— Иди спать, — сухо сказала та, не отрываясь от книги.
Юлька сидела на подоконнике в темной комнате, курила в форточку, думала, сосредоточенно хмуря брови.
Вдруг насторожилась, высунула руку за окно, замерла, нетерпеливо поглядывая вверх. И вот в ладонь ей звонко шлепнулась тяжелая холодная капля. Юлька бросила сигарету, открыла окно и подставила под капель обе ладони. Потом прыгнула на спящую Ийку, провела ей по щекам мокрыми руками.
— Весна, Ийка! Слышишь, весна!
— Ты с ума сошла, да? — захныкала Ия спросонья. — Конечно, весна — конец марта!
Сокурсники еще тянулись в интернат после репетиции, а Юлька уже бежала им навстречу, застегивая на ходу куртку. Задержалась у стола воспитателя:
— Я до десяти, Галина Николаевна.
— Нет, — коротко ответила та.
— Я успею, честное слово! Только туда и обратно…
— Ты лишена увольнения.
Юлька остолбенела.
— За что?
— За опоздания. Я тебя предупреждала.
— Галина Николаевна, пожалуйста, — в отчаянии сложила Юлька руки. — Потом хоть месяц буду сидеть! Честное слово! Хотите, вот здесь сяду, рядом с вами, и буду сидеть. Только сегодня, Галина Николаевна! Хоть на час! Мне очень нужно, очень, очень…
— Сядь-ка, — Галина Николаевна указала на стул. — Садись, садись…
