это не больше чем морок, но не мог с собой ничего поделать.
Лала отдалась ему той же ночью на мраморном полу павильона, под презрительно-удивленными взглядами муз, под аккомпанемент их возмущенного шепота. Жадные ласки, соленые поцелуи, расцарапанная в кровь спина — все это будило в Савве давно забытое, возвращало в прошлое, делало молодым и нетерпеливым.
— Мой! — Смуглые руки обвились вокруг его шеи, и терпкий аромат снова защекотал ноздри. — Теперь мой навеки.
Если закрыть глаза, если отдаться воспоминаниям, то можно вспомнить ту, другую, такую же ненасытную и опасную — Эвтерпу. Тогда все было так же сильно — до крови, до боли, до сбивающегося дыхания.
— Ты будешь Мельпоменой13! — Савва перекатился на живот, подмял под себя задыхающуюся Лалу.
— Буду! Кем скажешь, тем и буду! — Она обвела победным взглядом притихших муз. — Ты видишь, какая я, Савва?! Видишь, как со мной?!
Он видел, хоть уже почти ослеп от мальчишеской страсти.
— Ты моя муза!
— А
