Когда Сабурин открыл глаза, оказалось, что тьма в подвале не такая уж и кромешная, источники освещения есть, но уж больно мрачные: едва тлеющий огромный камин, чадящие факелы на стенах. Света мало, но вполне достаточно, чтобы сориентироваться.
Белоснежку он узнал сразу. Вообще-то, в закутанной в серебристый балахон фигурке было мало общего с девушкой его мечты, но два остальных фигуранта, широкоплечие, рослые, на Белоснежку походили еще меньше. Эти двое, тоже в балахонах, только черных, точно верные псы, стояли по бокам от здоровенного кресла, на котором полусидела-полулежала девчонка.
– Рем! – Один из псов сделал шаг вперед. – Время пришло?
Пришло-пришло, и время пришло, и час расплаты настал…
Сабурин ничего не ответил, лишь коротко кивнул. Сейчас главное – не суетиться, не спугнуть этих двоих раньше срока.
Балахон лип к мокрым джинсам. От каменных плит тянуло холодом. Эх, надо было одолжить у упыря еще и ботинки.
– А что Князь? – Второй сбросил капюшон, смотрит настороженно. Это не Иван – капитан Золотарев собственной персоной.
Сабурин нетерпеливо махнул рукой, мол, не до вас мне, подошел вплотную к креслу и наклонился над сидящей в нем фигуркой. Из-под капюшона выбивалась белая прядь. Этого мало, надо знать точно. Тяжелый атлас заскользил по волосам, мягкой волной опустился на узкие плечи.
Белоснежка… Лицо бледное, рот приоткрыт, а в глазах уже знакомая пустота: ни тебе снежинок, ни искорок. Опять загипнотизировали, сволочи.
Челюсть свело судорогой ненависти, пальцы сжали рукоять «макарова».
– Так что сказал Князь, скоро начнем?
Сабурин, кивнув, поманил Золотарева пальцем. Тот сделал шаг навстречу и от усердия вытянул шею.
– А вот прямо сейчас и начнем!
Бить надо было точно, так, чтобы вырубить сразу и потом уже не отвлекаться. Удар кулаком пришелся лжекапитану под дых. Тот с тихим стоном сложился пополам, начал медленно заваливаться на бок. Короткий тычок в затылок ускорил процесс.
– Рем, ты что?! – Второй, тот, которого Белоснежка считала своим другом, и не думал нападать. Медленно, прижимаясь спиной к стене, он двигался по направлению к выходу.
Проще было бы завалить его из пистолета. Проще, но громче, а лишний шум сейчас ни к чему. Пришлось марать руки об эту двуличную сволочь. Чертов балахон сковывал движения, но Сабурин успел поймать засранца за грудки и как следует приложить башкой о каменную кладку. Второго удара не потребовалось: агент тьмы оказался хоть и плечист, но головою слаб. С тихим хрюканьем он сполз на пол и улегся у босых сабуринских ног. Хоть лежачих бить и некрасиво, но Сабурин не удержался, пнул гаденыша в живот и, только удовлетворив жажду мести, развернулся к креслу.
Белоснежка сидела неподвижно, уставившись в пустоту, и на произошедшие в подвале перемены не реагировала, только тонкие пальчики едва заметно подрагивали.
– Горе ты мое, – Сабурин заправил под капюшон белую прядку и выдернул девчонку из кресла. Нынче не до церемоний, им еще из дома надо как-то выбраться.
Дверь в подвал он закрыл на замок и, перепрыгивая через две ступеньки, рванул вверх по лестнице.
Снаружи слышались голоса. Эх, не получится выйти незамеченным, а с бесчувственной девчонкой на руках особо не повоюешь. Остается полагаться на удачу. Сабурин перебросил Белоснежку через плечо, свободной рукой нашарил в кармане пистолет и толкнул дверь.
В холле отирались двое: молодой хлыщ с выражением лица в равной мере пресыщенным и испуганным и рыжая девица. Девицу Сабурин узнал сразу – Белоснежкина пропавшая подружка, вернее, тварь, выдающая себя за нее.
– Рем! – Тварь театральным жестом прижала руки к груди, и Сабурин вздрогнул от омерзения: у девицы были самые настоящие когти длиной чуть ли не в полпальца. Это где ж такой безобразный маникюр делают?
Хлыщ отпрянул к стене, лицо у него сделалось белым и настороженным. Видать, упырь в этой тусовке и в самом деле птица высокого полета. Значит, церемониться не стоит.
Жестом, уже начинающим входить в привычку, Сабурин отмахнулся от адептов тьмы и двинулся к входной двери.
– Рем, а куда ты ее? – В голосе твари, помимо страха, отчетливо слышалось подозрение. – Инициация откладывается?
Сабурин замер и, медленно развернувшись в сторону парочки, склонил голову набок. Наверное, получилось достаточно грозно, потому что тварь заткнулась, испуганно схватила за руку своего тщедушного дружка. Вот и хорошо…
За то время, которое Сабурин провел в подвале, холл, казалось, увеличился вдвое. С Белоснежкой на руках он все шел-шел, а проклятая дверь никак не приближалась.
– Рем, твои ноги… – Тварь, может, и испугалась, но бдительность не утратила.
Сабурин посмотрел вниз и мысленно чертыхнулся – из-под балахона торчали босые ноги и край мокрых джинсов.
Все, тут уж не до жира. Бегом!
Он выскочил из дома под аккомпанемент душераздирающих воплей рыжей бестии, не особо церемонясь, притулил бесчувственное Белоснежкино тело к стене, привалился к двери спиной, нашарил в кармане связку ключей. Когда нужный ключ наконец отыскался и попал-таки в замочную скважину, тяжеленная, окованная металлом дверь уже содрогалась от мощных ударов. То ли хлыщ оказался не таким хлипким, как казалось, то ли на крики сбежались остальные. Неважно, в этом вампирском гнезде есть еще черный ход, надо срочно его проверить. Дверь черного хода была заперта, упырь оказался предусмотрительным, чем значительно облегчил Сабурину работу. Вот и славненько!
Белоснежка, свернувшись калачиком, лежала на крылечке и на внешние раздражители не реагировала. Сабурин взял ее на руки, сдул с влажного лба длинную белую челку и еще раз внимательно всмотрелся в лицо. Ничего, никаких проблесков сознания – девочка-кукла. Кажется, все гораздо хуже, чем в прошлый раз.
Ладно, не о том сейчас нужно думать: главное – побыстрее унести ноги. Мало ли что, вдруг упырь оказался из славного рода камикадзе и про то, что взрывное устройство обезврежено, соврал? Сабурин глянул на часы и рванул с места в карьер. Если таймер все еще работает, в запасе у них с Белоснежкой каких-то полторы минуты…
Полутора минут хватило на то, чтобы добежать до лодочного ангара, шлепнуться в сырую от поднимающегося предрассветного тумана траву, прикрыть Белоснежку собственным телом и затаиться.
Белоснежкины волосы щекотали щеку и пахли жасмином, не давая сосредоточиться на главном – ожидаемом апокалипсисе. Сабурин лежал, вдыхал запах жасмина и считал секунды. По его расчетам выходило, что дом уже как минимум несколько раз должен был взлететь на воздух, но тишину не нарушало ничего, кроме плеска речных волн.
Князь
Сабурин
Благословенная тишина длилась недолго. Не успел Сабурин сбросить ненавистный балахон и отряхнуть прилипшие к мокрым джинсам травинки, как со стороны реки послышались выстрелы, а со стороны гравийки – рев моторов. Не подвел друг Мишка, четко сработал. Молодец!
Оставлять Белоснежку одну не хотелось, но и таскать ее за собой – мало радости, а там, у дома, скоро начнется самое интересное.
В лодочном ангаре было темно, едко пахло соляркой. Сабурин пристроил девчонку за стоящей вверх днищем лодкой и с головой укрыл своим балахоном. Все, теперь можно и на благо родной милиции потрудиться. Эх, плохо, что мобильник пришлось оставить, без связи оно как-то стремно. Ребятки из группы захвата церемониться не станут, сначала по почкам наваляют, а уж потом начнут разбираться, кому наваляли. Но должен же кто-то обрисовать им сложившуюся ситуацию, да и ворота открыть будет не лишним.
Интуиция не подвела. Стоило только Сабурину привести в действие механизм, открывающий ворота, как на двор посыпались едва различимые в темноте тени. Причем сыпались тени в буквальном смысле – со стен. Стоило ли стараться, обеспечивать удобные подступы к объекту…
Самым разумным в сложившейся ситуации было поднять руки и громко сообщить вновь прибывшим, что он свой и бить его не за что. Увы, готовность сотрудничать с правоохранительными органами помогла не особо. Не прошло и пары секунд, как Сабурин оказался впечатанным в землю и грубо попранным рифленой подошвой армейского ботинка. Эх, лучше бы отсиделся в ангаре, а не искал приключений на свою пятую точку…
Недоразумение разрешилось довольно быстро, но не так скоро, как того бы хотелось. Над головой послышался сердитый шепот друга Мишки:
– Сабурин, ты, что ли?
Разговаривать было неудобно, из разбитого носа хлестала кровь, и верхний резец, кажется, шатался, но Сабурин собрал волю в кулак и выступил с программным заявлением. Заявление сводилось к одному: все козлы и с добропорядочными гражданами обращаться не умеют. Как ни странно, но давление на спину ослабло и чьи-то по-матерински заботливые руки помогли ему принять вертикальное положение. Друг Мишка, опасливо выглядывая из-за широченной спины спецназовца, многозначительно косил глазом в сторону какого-то типа без опознавательных знаков. Тип, надо полагать, в этой веселой компашке был за главного, стало быть, с ним и разговоры разговаривать…
Штурм цитадели зла закончился, едва начавшись. Упыри-извращенцы сопротивления практически не оказывали: сбились в испуганное стадо, блеяли что-то о своих связях «на самом верху», требовали адвокатов. К огромному удовлетворению Сабурина, горячие омоновские хлопцы с этими гадами не особо церемонились, и «по почкам» получили почти все действующие
