статуе.
Она вдруг тихо всхлипнула, прижалась щекой к его груди, обхватила руками, зашептала жарким шепотом:
– Честно? Миша, ты меня не обманываешь? Это не я?
Он обманывал, но от этого уверенность его не становилась меньше: Аглая к убийствам не имеет никакого отношения.
– Честно, – сказал Михаил, глядя поверх Аглаиного плеча на Спящую даму. – Все так и есть...
Что-то не то было с этой статуей. Он еще не понимал, что именно, но сердце уже забилось в бешеном ритме. Так и есть: и постамент, и подол бронзового хитона были мокрыми, а на босых ногах Дамы виднелся песок. И следы... Он только сейчас заметил дорожку из примятой травы, ведущую от пруда к площадке.
– Миша, наверное, нужно кому-то рассказать. – Аглая слегка отстранилась, посмотрела снизу вверх, в ее черных глазах блеснул и тут же погас непонятный огонек.
– Расскажем, – он мотнул головой, прогоняя наваждение. – Ты переоденешься в сухую одежду, и мы пойдем будить Василия Степановича.
Голова работала четко и ясно, точно Михаил решал не морально-этическую дилемму, а не слишком тяжелую математическую задачу. Рите и Даше уже ничем не поможешь, а Аглаю может защитить только он. Значит, нужно сделать так, чтобы о ее ночных прогулках никто не узнал. Так будет правильно.
– Только я тебя прошу, – он с силой сжал хрупкие плечи, – никому не рассказывай, что ночью выходила из комнаты.
– Почему?
– Аглая, как другие поверят в твою невиновность, если ты сама в нее не веришь? Кто-нибудь знает, что Александр Полонский – твой отец?
– Бабушка и мама, больше никто.
– Значит, и ты молчи.
– Но ведь графиня...
Михаил не позволил ей договорить:
– Хватит, с графиней у тебя нет ничего общего. Я скажу, что сам нашел Дашу, скажу, что мне не спалось и я вышел подышать свежим воздухом.
Если судить по тоненькой полоске света, пробивающейся из-под двери, ведущей в комнату смотрителя, Василию Степановичу тоже не спалось. Нежданного гостя он встретил во всеоружии – со стамеской в руках. К слову, убрал он ее далеко не сразу, да и то не убрал, а сунул за пояс брюк.
– Береженого и бог бережет, – сказал в ответ на удивленный взгляд Михаила и, жестом смертельно уставшего человека протерев глаза, спросил: – Ну, что на этот раз?..
От мысли, что Сандро, гад такой, может быть, вовсе и непричастен к тому, что случилось с Петькой, у Люси отлегло от сердца, захотелось водки и нареветься вдоволь. Но не сейчас же?! Сейчас, похоже, начинается самое интересное. Вон как все напряглись! Глашка, так та даже лицом потемнела, сунула в зубы цигарку, а прикурить забыла. И никто-то ей, бедной, не поможет, всем не до нее, даже Свириду. Этот со Степаныча глаз не сводит, ждет продолжения сказки про Спящую даму. Ну что ж, она тоже сказки любит, послушает, раз уж такое дело.
– Так что там с графиней? – спросила Люся требовательно. – С чего ты решил, что она к нынешнему делу имеет отношение?
– Наверное, не совсем она. – Завхоз потеребил ус, собираясь с мыслями, а потом махнул рукой: – Эх, коль уж тут такое творится, то расскажу. Глядишь, и не сочтете меня старым чудаком.
– Да говори уже, не томи! – Сандро кошачьей походкой подошел к столу, зыркнул на Люсю так, что аж сердце занялось, уселся напротив. А мог бы рядом, вот же стул свободный. Она, конечно, отсела бы, потому как уважающая себя женщина не может вот так просто взять и простить, но пусть бы хоть попытался, горячий кавказский парень...
– Темная история, – Степаныч согласно кивнул. – Я ее больше со слов старожилов знаю, чем из архивных документов. Когда приехал в Антоновку, ясное дело, свидетелей тех событий в живых уже не осталось, но старики кое-что рассказали. Не знаю, верить тем рассказам или нет, но, принимая во внимание, что официальные документы по делу отсутствуют, можно предположить, что кое-что все-таки соответствует действительности.
– Ты про графиню хотел рассказать. – Люсе, которая терпеть не могла лирических отступлений, сделалось скучно. – Что с ней не так?
– Все не так. – В ответ на ее нетерпение Степаныч досадливо покачал головой. – Графиня Полонская считалась женщиной со странностями, страдала некой неизлечимой болезнью, из-за которой могла месяцами не выходить из своей комнаты. К слову, из-за этой удивительной болезни Ольгу Полонскую однажды сочли умершей и похоронили. – Степаныч сделал эффектную паузу, ожидая реакции слушателей.
– Как это «однажды похоронили»? – Люся ожидания Степаныча оправдала.
– А вот так! Все, включая семейного врача, решили, что графиня скончалась.
– А она типа не скончалась? – Ого, какая интересная получается сказка!
– Выходит, что нет. Граф спустя сутки после похорон почувствовал неладное и откопал гроб с женой.
– Ничего себе! – Люся представила себе эту картинку и поежилась. – А дальше что?
– А дальше оказалось, что графиня жива, но то ли от долгого пребывания в состоянии кислородного голодания, то ли еще по какой причине повредилась умом. Граф делал все от него зависящее, чтобы вылечить супругу, но болезнь прогрессировала. Ольга сторонилась людей, общалась только со своей кормилицей и графом, по ночам убегала из комнаты в парк. А потом начались все эти смерти...
– Степаныч, ты хочешь сказать, что это она всех убивала? – Сандро недоверчиво покачал головой. – И собственных дочерей?
– Я ничего не хочу сказать, я лишь пересказываю вам то, что услышал от других. Кстати, это объясняет тот факт, что следствие, начатое после обнаружения второй жертвы, было сначала приостановлено, а потом и вовсе прекращено.
– Думаешь, граф заплатил, чтобы прекратить расследование? Прикрывал жену? – спросил Сандро.
– Бред! – Люся даже привстала со своего места, так сильно возмутило ее сказанное. – Это же его дочек убили! Он не стал бы никого прикрывать, даже собственную жену.
– Люся, ты еще слишком молода, ты многого не понимаешь. – Степаныч снисходительно улыбнулся. – Граф Полонский был старше своей жены почти на тридцать лет, он любил ее до безумия. К тому же Ольга умерла в тот же день, что и Анастасия, вторая дочь графа. Правосудие свершилось. Так зачем же выносить сор из избы, пятнать честь семьи? На мой взгляд, он поступил мудро.
– Все равно это несправедливо. – Люся не желала сдаваться. Ну как же так, покрывать убийцу собственных детей?!
– Он ее наказал, – заговорил молчавший все это время Свирид. – Теперь понятно, почему граф приказал установить статуи таким необычным образом. Чтобы она даже после смерти не могла увидеть своих детей. Я прав? – Свирид внимательно посмотрел на Степаныча.
– Похоже на то, – завхоз кивнул. – Любовь и ненависть иногда принимают очень странные формы.
– Ну ладно, графиня оказалась маньячкой! А статуя-то тут при чем?! – Не то от волнения, не то ночного возлияния Люсе невыносимо захотелось пить, она уже потянулась было за графином с водой, но Сандро ее опередил, наполнил стакан, протянул с галантным поклоном. Пижон!
– Со статуей тоже много необычного связано. Как только ее установили, в поместье начала твориться чертовщина. Прислуга шепталась, что по ночам Спящая дама сходит со своего постамента и бродит по парку.
– Это вполне объяснимо, – усмехнулся Свирид. – Скорее всего, граф по ночам приводил в действие заводной механизм. Со стороны непосвященному человеку подобное запросто могло показаться чертовщиной.
– Вполне вероятно, – Степаныч согласно кивнул, – но как объяснить смерти, связанные со Спящей дамой? Первой была кормилица графини. Старуху нашли мертвой у подножия статуи. Следующим стал сам граф.
