— Вот здесь написано. Диспут на тему: «Специалист будущего — каким он будет?»
— Любопытно… Что же, спасибо. Непременно приду.
К диспуту готовились давно. Еще месяц назад комсомольцы развесили по факультету красочные плакаты с вопросами:
«Чем будет отличаться специалист будущего от специалиста наших дней?»
«Что ты хотел бы взять с собой в коммунизм?»
«Как, по-твоему, изменится труд в коммунистическом обществе?»
«Как ты представляешь себе геолога будущего?» «Сохранится ли вообще профессия геолога?»
«Поговорим, поспорим!»—эти слова, написанные аршинными буквами, встречали ребят повсюду: в коридоре, в читальном зале и даже меж гигантских бивней мамонта, скелет которого вознесся к самому потолку в центральном зале музея.
И они говорили и спорили. Рылись в каталогах, листали брошюры, перебирали подшивки журналов. Не удивительно поэтому, что на диспут собрался почти весь факультет. Пришли и преподаватели.
Люся с интересом наблюдала, как они рассаживаются, и вдруг увидела Воронова.
Значит, он приехал и завтра будет читать им лекцию. Она сможет подойти к нему и напомнить о их разговоре…
За преподавательским столом показался Андрей Бардин. Выждав, когда в зале немного стихнет, он сказал:
— Давайте начнем. Тема диспута известна всем. Поэтому никакого программного доклада мы не готовили. Сразу приступим к выступлениям. Кто хочет первым?
Впереди поднялась чья-то рука. Андрей кивнул:
— Студент четвертого курса Максимов.
На кафедру поднялся высокий юноша.
— Я начну с того, что сама тема диспута сформулирована не точно. Нам предлагают поговорить о специалистах будущего. Но останутся ли в будущем специалисты, как это принято понимать сейчас, людьми, совершенствующимися в одной какой-то узкой области? Мне кажется, что нет. Специалист коммунистического завтра мне представляется высокообразованным эрудитом, гармонически сочетающим в себе богатый духовный мир с совершенным физическим развитием. Совершенство его во всех областях науки и искусства будет настолько полным, что практически он сможет находиться на любом посту и в то же время развивать все виды искусства, сочиняя, скажем, с помощью электронной машины стихи или создавая музыкальные произведения для автоматизированных инструментов…
Чувствовалось, что вопрос о человеке будущего разработан Максимовым во всех деталях. Но вот на кафедру вышла Инна Григорьева.
— Максимов говорил об электронных машинах, а мне подумалось: если заложить в такую машину кипу газет и запрограммировать ее так, чтобы она не давала ни одной живой мысли, то получится примерно то, что мы сейчас слышали. А весь смысл максимовской речи можно выразить одной поговоркой: «И швец, и жнец, и на дуде игрец». И это специалист будущего!
Но я очень сомневаюсь, — продолжала Инна, — чтобы он стал таким. В прошлом действительно нечто подобное встречалось. А теперь? Попробуйте-ка теперь стать «высокообразованным эрудитом во всех областях науки»! Даже в геологии выделилось столько самостоятельных направлений, что не под силу одному человеку стать сразу и петрографом, и минералогом, и палеонтологом, и геохимиком…
Аудитория была явно на стороне Инны.
— …Так что, специалист останется и при коммунизме, — заключила она. — Но каким он будет? Прежде всего до самозабвения влюбленным в свое дело. Работа будет доставлять ему такую радость, что он станет уделять ей большую часть времени. И вот в своей-то профессии он будет действительно эрудитом, будет в курсе всего нового, что бы и где бы ни появлялось в данной области.
Инну сменил Валерий.
— Здорово начала Григорьева — ничего не скажешь. А вот кончила… Да чем же ее специалист отличается от нынешнего службиста, который знать ничего не знает, кроме работы? Только тем, что станет почитывать специальные журналы? Будьте покойны! Службист и сейчас в курсе всего нового, что делается в его области. Но нельзя же так примитивно представлять себе человека коммунистического общества! И прежде всего не будет он уделять работе «большую часть времени», хотя бы потому, что самой работы будет меньше, поскольку большую часть ее, включая самую тонкую умственную работу, возьмут на себя кибернетические машины. Следовательно, в соответствии с диалектикой, не работа, какой бы интересной она ни была, станет определять человека будущего. Поэтому я не могу не согласиться с некоторыми положениями Максимова. Именно всестороннее совершенствование во всем станет решающим в жизни людей будущего. Забота о красоте — красоте тела, красоте движений, красоте языка; забота о физическом развитии; забота о своих музыкальных данных, художественном вкусе, манерах; забота о расширении кругозора — вот что сделает человека по-настоящему прекрасным.
С места поднялся Володя Свиридов.
— Ларин взял за основу собственную выдумку, будто роль труда уже сейчас идет на убыль. Не уловив разницы между ролью труда и продолжительностью рабочего дня, он решил доказать, что в будущем человек почти перестанет трудиться, предоставив кибернетическим машинам не только думать, но и чуть ли не кашу жевать. Не знаю, как других, а меня его «доказательства» не убедили. Я твердо уверен, что любая машина, как бы она ни была совершенна, и в будущем останется лишь нашим помощником. И труд, вдохновенный, творческий, всегда останется уделом человека. Хотя бы потому, что расширение сферы человеческой деятельности, усложнение взаимоотношений человека с природой, наконец, сами потребности человека — я имею в виду, конечно, не гастрономические и не бытовые потребности — будут возрастать беспредельно, так же как беспределен процесс познания мира. Что же касается человека будущего, то незачем, по-моему, наделять его какими-то сверхестественными чертами. Будущее начинается сегодня. И уже сегодня среди наших современников есть люди, которых вполне можно назвать людьми будущего. Что их отличает? Именно отношение к труду. Будущее начинается там, где труд становится источником радости…
Руку подняла сидевшая неподалеку от Люси девушка со второго курса.
— Разрешите мне!
— Майя Левитина, — представил ее Андрей.
— Можно, я отсюда? — попросила Майя. — Я коротко. По выступлению Свиридова. Да и Инны тоже. Мы не против работы, но я не верю, что в будущем человеку предстоит лишь трудиться, да еще обязательно в одной узкой области. Это уж ломовая лошадь какая-то, а не человек будущего. Не хочу я такого будущего! Да если бы даже сейчас меня заставили заниматься только одним делом, я была бы просто несчастна. Человек должен всем заниматься понемногу и все понемногу знать. Как же иначе…
Многие захлопали. Андрей поднялся с места.
— Кто еще хочет выступить? — сказал он, оглядывая аудиторию.
— Разрешите мне, — из передних рядов вышла Аня Привалова, голубоглазая девушка с пышными, распущенными по плечам волосами. — Я абсолютно согласна с Майей. Инна с Володей не правы: выступили против подмены человека машиной, а человек будущего у них — самая настоящая машина. Дальше, возражают, что специалист коммунистического общества будет эрудитом — смешно! И дело тут не в том, что он сможет выполнять любую работу. Ясно, это глупость! Дело в том, что он будет знаком со всеми новейшими достижениями науки и техники во всех областях — хорошо будет знать историю, получит достаточное эстетическое образование, сможет разбираться в музыке, живописи, архитектуре…
— На уровне научно-популярных журналов? — крикнул с места Володя.
— Не важно, на каком уровне, — спокойно ответила Аня. — Уровень будет у всех разный, это от человека зависит. Важно, каков кругозор у людей.
Теперь о геологах. Геологи, конечно, останутся. Но труд их будет иным. Прежде всего, не будут они день и ночь на своих двоих, да еще с рюкзачком впридачу…
— А что им такси подадут? — крикнул кто-то из ребят.
— Зачем такси? Не так уж трудно, наверное, придумать что-нибудь вроде маленького одноместного вертолета. Сел и лети. Подлетел к обнажению — вверх, вниз, каждый слой под руками. И потом, не будет
