Звонко поют пилы. Звучно вторит им многоголосое эхо. Ужас охватывает пугливых обитателей тайги.
Удивительные вести несет ветер с реки. Смелые люди пришли на Ваю. Не боятся они грозных духов. Неужели духи не накажут дерзких пришельцев?
Но нет! Не зря насторожились испуганные звери. Солнце вдруг исчезло над рекой. Огромная черная туча словно слизнула его своим лохматым языком. А небо дрогнуло и загрохотало, пронзенное огненными змеями молний.
И люди испугались. Замолчали их топоры. Чуть не бегом бросились они к своим палаткам.
Однако на этот раз духи ограничились предостережением. Умолкли грозные раскаты. Ушла страшная туча. Снова выглянуло яркое солнце.
Но что это? Люди не уходят. Они снова берутся за топоры. Снова стонут поваленные ими деревья. Снова весело визжат их пилы. Они смеются над предостережением духов. И снова страх охватывает таежных обитателей. Таких людей они еще не видали.
К полудню плоты были готовы. После обеда Саша взял ружье и отправился вверх по речке Лагерной. Не хотелось, чтобы видели его грусть, не хотелось самому видеть самодовольного Валерия.
«Скорее бы отчалить!..» — думал он, машинально перепрыгивая через упавшие деревья. В конце концов, не ради же нее он сюда приехал. Пусть плывет, куда хочет и с кем хочет! Больше ему нет до нее никакого дела. Если ей так нравится этот сияющий индюк, то, право же, не о чем и жалеть…
Саша пошел медленнее. Тишина тайги, нарушаемая лишь всплесками воды в маленькой речке, постепенно успокаивала его. Он начал внимательнее присматриваться к лесу.
Вот высоко над головой послышался слабый шорох, и маленькая белка легко и свободно перепорхнула с дерева на дерево. Саша попытался отыскать ее глазами в густой хвое высокого кедра. Но не тут-то было! Белки и след простыл.
Саша двинулся дальше. Но вскоре снова притаился за густой ветвистой пихтой: из-за большого завала показалась острая мордочка с торчащими ушками. Саша замер. Но вот где-то совсем близко затоковал глухарь, и в тот же миг гибкое тельце куницы стремительно метнулось перед его глазами.
Саша, не двигаясь, начал осматриваться по сторонам и через секунду снова застыл на месте. Прямо перед ним, в каком-нибудь десятке шагов от скрывавшего его дерева, на кучке свежевырытой земли сидел, и даже не сидел, а стоял на задних лапках маленький полосатый зверек. Вытянув вверх свое тонкое тельце с прижатыми к груди лапками, он настороженно слушал.
— Бурундучок… — прошептал Саша почти беззвучно и попытался отвести в сторону тяжелые ветви. Но едва он прикоснулся к ним, как бурундук мгновенно исчез, словно растаял в неподвижном воздухе.
— Здорово!.. — Саша подошел к его норе. Небольшой бугорок земли заметно выделялся на фоне блеклой зелени мхов. Цвет этой земли показался Саше не совсем обычным. Он разгреб ее носком сапога и увидел несколько маленьких кусков какого-то темно-фиолетового роговидного вещества, Саша поднял один кусочек и попытался разломить его. Это оказалось не так просто. Тогда он вынул нож. Странное вещество резалось легко, как воск или мыло, и на свежесрезанной поверхности было окрашено в бледный зеленовато-желтый цвет.
Необычно мягкие роговушки заинтересовали Сашу. Он разгреб всю землю и набрал целую пригоршню фиолетово-серых камешков. Один из них оказался особенно интересным: на твердой белой пластинке наросла затейливая пирамидка маленьких фиолетовых кубиков. Кубики были гладкими и блестящими. Саша попробовал разрезать один из них. Он резался так же легко, как и крупные роговушки, и так же внутри был окрашен в светлый бледно-зеленый цвет, Саша сложил все эти камешки в карман и медленно пошел обратно.
Часа через полтора в просветах деревьев показался красный флаг, а немного позже — и. мостик через Лагерную. Саша направился было к нему, но вдруг остановился в нерешительности: на мосту стояла Наташа. Облокотясь на тонкую шаткую перилку, девушка задумчиво смотрела на воду, и Саше показалось, что она чем-то озабочена. Неясная тревога словно подтолкнула его к ней.
— Наташа… Ты что здесь делаешь?
Она быстро обернулась:
— Да вот стою, смотрю… А ты где был?
Саша нахмурился:
— Ходил в тайгу.
— Один?
Он ответил не сразу.
— А с кем же мне идти? — проговорил он медленно и глухо. — Остальным и здесь не скучно…
Он рывком поправил на плече ружье и хотел, не останавливаясь, пройти мимо. Но Наташа остановила его, легонько тронув за рукав.
— Подожди, Саша, — сказала она тихо.
Он остановился. Наташа немного помолчала. Потом медленно, с трудом подбирая слова, заговорила:
— Скажи мне, Саша… Только честно… Как ты думаешь?.. На этой реке, Вае, действительно есть что- то… сверхъестественное?
Саша усмехнулся.
— Нет, ты не смейся! — воскликнула она, подходя к нему ближе. — Я серьезно спрашиваю. Сегодня во время грозы я нечаянно подсмотрела, как Андрей Иванович и Петр Ильич обменялись какими-то странными взглядами, и Петр Ильич сказал: «Второе предупреждение…» Что ты обо всем этом думаешь?
Саша вспомнил первую грозу на Вае. Андрей Иванович и тогда сказал, что гроза какая-то особенная. А сегодня опять… Неужели в самом деле это какое-то предостережение? Но что ей от него-то нужно?
— Ерунда! — сказал он резко. — Ты только за этим и остановила меня?
Он снова поправил на плече ружье.
— Нет, не только за этим, — она опять немного помолчала, подбирая слова. — Может быть, все это и ерунда, Саша. Но я думаю, что наше плавание по Вае будет не совсем… легким. И я не хотела бы, чтобы ты уезжал таким… сердитым.
Саша посмотрел ей прямо в глаза. Что она, смеется, что ли?
Но глаза Наташи были грустными-грустными. Тревога и растерянность застыли на ее лице. А в голосе звучала неподдельная печаль. Это было совершенно непонятно.
Вся горечь и досада, только что клокотавшие в душе Саши, сразу улетучились. Осталась лишь острая жалость и раскаяние за свою резкость. Но ему ни за что не хотелось сознаваться в том, что он обиделся из-за решения Наташи поехать с Валеркой. Поэтому он отвел глаза в сторону и, сделав над собой усилие, твердо произнес:
— Я ни на кого и ни на что не сержусь.
Наташа вздрогнула. На миг ей показалось, что он говорит совершенно искренне. И это кольнуло ее в самбе сердце.
— Но почему же ты весь день дуешься сегодня? — спросила она чуть слышно.
— Просто потому, что мне хотелось поехать с Андреем Ивановичем, — сказал он, стараясь придать своему голосу как можно больше безразличия.
Но это ему уже не удалось.
Голос Наташи потеплел:
— Вот и мне, Саша, хочется поехать с Андреем Ивановичем, — сказала она просто, и Саша понял, что это и было то главное, что она хотела ему сказать.
Он несмело глянул ей в глаза:
— Наташа…
— Что?
— У меня есть к тебе просьба.
— Да?
— Не ходи, пожалуйста, одна в тайгу.
— Хорошо, Саша…
Тонкий пронзительный писк комара звенел над самым ухом. Валерий, не открывая глаз, попытался
