— Ну это ты хватил! Переселиться в прошлое!
— Да, в прошлое не переселишься. А вот в будущее… Ты знаешь, о чем я больше всего мечтаю?
— О чем?
— Чтобы полететь к какой-нибудь звезде.
— Да ты и на Земле-то еще почти ничего не видел.
— Не в этом дело! А вот, понимаешь: возвращаюсь я на Землю, а здесь тысячу лет прошло…
— Так ведь тогда уж никого не останется.
— Как никого?
— Ну из тех, кого ты… знал и с кем дружил.
— Это само собой.
— И тебе — не будет жалко?
— Почему же? Конечно, жалко. Но ведь я полечу не один… Вот полететь бы, скажем, мне и тебе. Ну и еще кому-нибудь. Андрею Ивановичу, например.
— А если я не захочу полететь?
— Что ты, Наташа! Ты только представь себе: возвращаемся мы сюда через тысячу лет. Тайги нет. Одни сады. И все делают машины. А люди… Какие люди будут тогда! Ведь вот сейчас сколько еще всякой пакости в людях. А тогда все будут относиться друг к другу так, как… как я к тебе.
— Ну, этого никогда не будет.
— Почему же?
— Да так уж… Но где же дрова-то, Саша?
Он огляделся по сторонам и пожал плечами:
— Одни камни! Прошлый раз я в боковом отрожке[33] набрал.
Наташа усмехнулась:
— Так зачем мы сюда пошли?
— Кто же знал, что здесь ничего нет. Да вон там, справа, опять отрожек. Заглянем в него, Наташа посмотрела на небо:
— Поздно уже, Саша.
— Ничего!
Они свернули вправо и начали подниматься вверх по притоку. Но и его берега обрывались крутыми голыми скалами, а дно сплошь было засыпано огромными камнями. Они прошли метров триста. Но как назло нигде не было видно ни одного деревца.
— Хватит, Саша. Никаких дров мы сегодня не найдем. Да и не понадобятся они.
— Все равно завтра придется костер разводить.
— Так ведь ночь уже.
— Ну пройдем еще немного. Не возвращаться же с пустыми руками.
Они снова двинулись вперед. Разговор опять зашел о доме.
Вспомнили школу. Знакомых мальчишек и девчонок. И спохватились только тогда, когда стало совсем ничего не видно.
Ночь наступила как-то неожиданно. Тьма будто упала в узкое ущелье, и высокие склоны его сразу растаяли в густом мраке.
Наташа остановилась:
— Ой, Саша, совсем уже ночь! Вот заболтались…
Он отыскал в темноте ее руку:
— Боишься?..
Лицо девушки доверчиво приблизилось почти к самому его лицу:
— Чуть-чуть.
Он посмотрел ей в глаза. Сейчас они казались почти черными, и крохотные искорки звезд отражались в их чистой глубине. Их было много-много. Точно стайка золотистых светлячков запуталась в пушистых ресницах.
Саша перевел дыхание:
— А мне сейчас ничего не страшно. С тобой я пошел бы… куда угодно и шел бы так всю ночь… всю жизнь…
Он замолчал и снова глянул ей в глаза. Густые ресницы замерли. Потом затрепетали, как пушинки. Тонкие пальцы дрогнули в его руке, а голос Наташи прервался от волнения.
— Саша… Хочешь, я расскажу тебе о девушке с голубыми глазами?..
— О девушке с голубыми глазами?
— Да. Только ты не смейся, пожалуйста.
— Ну, что ты!
— Тогда слушай…
И она рассказала ему все. И о том, что говорил ей Андрей Иванович. И о том, как жгли ее синие огоньки Лабрадора. И о том, как ошиблась она в Валерии. И о том, как завидовала той голубоглазой девушке, которая встретится когда-нибудь Саше.
— …А больше всего я завидовала ей в том, — закончила Наташа тихим голосом, — что когда-нибудь ты сказал бы ей то же, что сказал мне сейчас. И тогда…
— Что тогда?
Наташа потупилась:
— Тогда ты не смог бы сказать этого мне…
— Наташа… — Саша легонько сжал ее вздрагивающую руку. — Я не сказал бы этого никому на свете…
— Почему? — прошептала она одними губами.
— Потому что… С самого пятого класса, с того самого времени, как ты… села ко мне на парту, я думал только о том, какое счастье быть рядом с тобой.
— И даже тогда, когда отказывался идти со мной на каток?
— И даже тогда…
Горячим пламенем запылали щеки девушки. Она подняла на него большие сияющие глаза, хотела что-то сказать, но только качнула головой, зажмурилась и крепко прижалась лицом к его груди.
Саша несмело коснулся ее плеча. Волосы Наташи пахли лесом, таким, каким он бывает ранней весной, когда у деревьев только еще набухают почки, а молодая трава еле пробивается сквозь прошлогоднюю листву. Они были уложены в тугие косы. Но у щеки за ухом распушились, словно маленькое легкое облачко, и Саше захотелось пригладить эти непослушные прядки. Он протянул к ним руку. Но не успели его пальцы коснуться тонких завитков, как послышался легкий треск, и тысячи синих искорок замелькали в волосах девушки.
Саша невольно вздрогнул.
— Что ты? — Наташа подняла голову и отняла у него руку.
Он попытался улыбнуться:
— Понимаешь… Мне показалось…
— Что?
— Я увидел в твоих волосах те синие огоньки, о которых ты рассказывала…
— Чего, чего?! — воскликнула она со смехом и быстрым движением попыталась пригладить распушившиеся волосы. Но в тот же миг снова послышался тихий треск, и целый сноп искр заметался в ее пальцах.
Глаза Саши расширились от изумления.
Наташа не знала, что и подумать. Сначала она приняла все это за шутку. Но Саша так странно смотрел ей на голову…
— Ну, не смотри на меня так! — она шагнула к нему вплотную и быстро взъерошила его густые во- лосы.
— Ой, Саша! В самом деле! Ты тоже искришься, как электрическая машина!
— Электрическая? — он стукнул себя по лбу, — Конечно! Как я сразу не догадался? Конечно, это
