– Придумайте что-нибудь, но никогда, даже в ванной, не разлучайтесь с перстнем. Это в ваших интересах. Заметьте, мы ведем себя вполне лояльно после вашего... фокуса.
– Вы применили насилие. Я этого не терплю! И перстень ваш выкину в Москва-реку, сегодня же!
– Зачем горячиться. «Холодный ум и чистые руки» – так у вас говорят?
– Не у нас. У чекистов! – покосился Панкратов на висящие на стене кружки Эсмарха, напоминавшие ему всегда о подвалах Лубянки. – У нас руки грязные, а мысли чистые!
– Философский диспут перенесем до лучших времен и более подходящей обстановки. Твердо запомните одно – без перстня нам будет трудно спасти вас.
– Интересно, от кого же, если не от вас?
– У вас отвратительный характер, доктор, и вы вспыльчивы как мальчишка. Запомните – вы играете на нашей стороне, вы нужны нам. А те, кто играет против нас, могут пойти на многое, чтобы убрать вас из дела. Подумайте о жене, сыне. И поймите – идет серьезная игра, а не КВН. Это очень даже печально.
Связь прервалась, и Панкратов осторожно сунул телефон в нагрудный карман.
«Печально, – с этим трудно не согласиться. – А с остальным...»
Вот поэтому он решил не посвящать друзей в подробности «восточного эксцесса», как он окрестил эту историю про себя.
Он рассказал лишь Петру, что своими, правда, замутненными жаром глазами видел белых «санитаров», пытавшихся вколоть что-то, скорее всего, убийственное находящемуся в беспамятстве «бандиту». Понятно, что помощники успели бесшумно сразить их пулями. Но куда делись тела и все следы их пребывания в помещении?
– Восток дело тонкое, – повторил Петя популярную шутку. Они сидели в больничном скверике, приветствуя первый ясный, солнечный зимний день, и курили.
– Теперь и усиленного питания для бедных больных не будет, и премии санитаркам... – заскучал Панкратов.
– Да и перспективным молодым врачам тоже пособий на бедность не жди! – присвистнул Петр. – А что вообще-то будет, а, шеф?
– Шумят на высшем уровне. Мое место делят. Ну, куда я такой со всех сторон запятнанный теперь гожусь?
– Эх, зря мы с вашим клиентом в Эмираты не драпанули. Вызвали бы туда Маринку и Альбину Григорьевну... – он тревожно покосился на Панкратова, не сболтнул ли лишнего.
– В общих чертах идея не плохая. Но пришла поздно. Патриотизм заел. – Панкратов огляделся – окна корпусов горели на солнышке, парк, осеребренный инеем, сам был похож на Дворец Здравоохранения – стерильный, окутанный покоем и благолепием. – Люблю я эту хреновую клинику! Сердцем прирос.
– Но погулять по свету еще ведь не поздно?
– Поездить можно, тем более мужчине свободному, не обремененному семейством, – согласился Панкратов.
– Если вы приняли решение уехать в командировку, я вас поддерживаю. Пока здесь все уладится... Эх! – Петр отбросил окурок и потянулся во весь свой богатырский рост. – С каким свистом я бы последовал за вами, шеф! Кстати, в какую страну?
– Пока ничего не известно. Грезится мне Красное море. А не знаешь, совместные командировки не оформляют? Ну, со специалистом по профилю?
– Я... Я не могу, Андрей Викторович... – Петр опустил глаза и вдруг спохватился:
– Маринку хотите взять?
– Нет, не угадал. Опытного специалиста по женским болезням. Думаю, эта тема многородящих матерей Востока как раз волнует.
– Альбину? – Петр недоверчиво взглянул и вытащил из кармана пакет. – Что вы, шеф! В Тулу со своим самоваром! Там такие лани! Вспомните Сухова: Зульфия, Фарида, Гюльчатай... -он щелкнул кончиками пальцев и, озираясь по сторонам, посвистел. – Дружка на обед вызываю.
– Опять не догадался. Ей сулят большое повышение по работе.
– Вот, знакомьтесь, Кузьма.
У ног Петра сел, принюхиваясь к пакету, рыже-пегий дворняга с облезлым боком.
– Умный до невозможности! Я бинты Андронова прихватил и к корейскому ресторанчику отправился. Сказал мне там мужик, что подловили бесхозного пса.
– Где же разыскал?
– Ой, не спрашивайте, заплачу. Там как в тюряге десятки таких вот бедолаг решетки грызут и молящими глазами смотрят. Но не мог же я взять всех? Разложил перед клеткой андронов-ские бинты и вдруг вижу – лезет через головы братанов этот хиляк и от счастья даже повизгивает. Говорю мужикам тамошним: «Выпускайте этого!» Вывели мне его, прыгающего от радости. Решил, хозяин явился. Обнюхал меня, поджал хвост, посмотрел так презрительно за обман мой и побрел прочь. Думал, что кроме Андронова, он никому не нужен. А здесь девчонка одна из терапии, она на журналистку учится, написала всю его историю и у столовки вывесила. Многие плакали, честное слово. А теперь нас с тобой, Кузьма, здесь все любят.
– А меня? – присоединился к компании Виктор. – Вон как псина пирует. И глядите, я ему бок мазью обрабатываю, вроде шерсть пошла.
– Тебя, Витя, тоже любят. – Панкратов обнял друзей.
– С любимыми не расстаются... – философски заметил Виктор, глядя в сторону.
– Кто здесь расстается? Смотаюсь по-быстрому, одна нога здесь, другая там, – засмеялся он.
Никто не улыбнулся.
– Но я же вернусь, чертяки! Я непременно вернусь. Всего-то каких-то три года. А завтра у нас выход в свет, в кафе «Синичка». Как, мужики, гульнем напоследок?
– Почему бы нет? Гулять так гулять, – вздохнули оба.
Панкратов уехал работать в дальние края, но это совершенно другая история...
