этого совсем неплохо живут.
– А у нас сколачивается что-то вроде комитета по распределению дохода. В него войдет один доктор, одна медсестра и одна нянечка в отделении. Деньги пойдут на те проблемы, которые возникают не только в отделении, но и в подшефном детском доме. А ты что, Петровна, ничего об этом не знала?
– И что такого, интересно, здесь может произойти, чтобы я не знала? Шутник ты у нас, Андрюша! Я в госпитале знаю про каждого не только, сколько он держит в банке, но и сколько раз он делает в минуту вдохов и, естественно, выдохов. Гиппократик ты наш наивненький.
– Хм, – усмехнулся Андрей, – это, конечно, хорошо, что ты такая наблюдательная. Однако не понимаю, почему сказано это с такой иронией?
– А потому, что ты даже не представляешь, какую ловушку сам себе создал. Смущает меня твоя затея, Андрюша. Все это будет мило и симпатично, пока не поссоришься с начальством. Думаешь, они ничего не знают? Как бы не так. Знают и тебя на поводке держат. А ты надеешься, что они до бесконечности будут терпеть твои критические выступления, твое упрямство и несгибаемую, видите ли, принципиальность? Только до поры до времени. Помешаешь, сразу прихватят.
– Да я ж тоже не лопух! Во-первых, я себе не беру ничего. Все, что мне дают больные, кладу сразу в «общак». Причем при свидетелях. – Ух, – зашив рану, Панкратов снял перчатки, -подобные операции, да еще чуть свет, моему здоровью явно противопоказаны. Сейчас бы чашечку кофе, который так вкусно готовит Наталья Петровна, и по граммулечке коньячка – для тонуса. А то совсем засыпаю.
– Сдадим больного в реанимацию и осуществим, – не стала сопротивляться Петровна.
– И потом – покемарить минут этак тридцать! – Панкратов мечтательно потянулся, хрустнул костями.
– Андрюх, ты на часы глянь, через сорок пять минут конференция. Вот те на, провозились, – удивился Виктор.
– Эх, как всегда не вовремя! – переодевшись, Панкратов нацепил свои знаменитые часы. Механические, толстые, тяжелые, на истертом ремешке. Хотя и старые, зато на обратной стороне по отполированному до зеркального блеска металлу тянулась красивая гравировка: «Андрею Панкратову, студенту второго курса за спасение утопающего коллеги». А вытащил он тогда Вальку Андронова из подмосковного пруда, где грязи было больше, чем воды. В море, конечно, спасать благороднее, и тонуть, наверно, приятней. А кому нравится захлебываться в тине? Андрей отошел от стола, потянулся:
– Ух, – вздохнул он, – ну и баня у нас сегодня получилась.
– Андрей Викторович, – опять перешла на официальные отношения Наталья Петровна, – вы позвоните, пожалуйста, по селектору в реанимацию, скажите, что я его на трубке перевожу, и про остановку не забудьте напомнить. Пусть место в реанимационном зале приготовят. А то я от него не могу оторваться. Раз обманувший, а у нас: раз подведший. Одним словом, никакого больше доверия к нему нет. – Андрей нажал кнопку на селекторе, спросил:
– Реанимация?
– Да, – ответил голос, – она самая.
– Доктор Панкратов.
– Узнаем. Хотите нам больного на трубке, после прямого массажа перевести?
– Как догадались?
– Служба у нас такая. Все готово, везите.
– Я вам не завидую, мужики. Очень тяжелый парень, так что спаточки с ним вам не придется.
– Да, помилуй вас Боже, какой там спать, через двадцать минут конференция, – засмеялся врач.
– Действительно, я и забыл.
– Кстати, вас искали. Катерина записала, кто и откуда.
– Это же надо, всем все всегда известно, – проворчал он. -Не больница, какой-то КГБ.
– Не понял, что вы сказали? – раздалось на том конце.
– Гадюшник у нас, а не больница, – почти прокричал он, -что я сказал, – совсем рассвирепел Андрей Викторович.
– Я не понял, – опять повторил тот же доктор. – Подождите, Катя с бумажечкой бежит. А что вы все- таки сказали? -опять поинтересовался он.
– Да ничего хорошего. Это я так, все больше от чувства глубокого удовлетворения.
– А-а-а, – протянул доктор, – теперь понял. – Андрей Викторович на это только фыркнул, хотел что-то сказать, но здесь к селектору подошла сестра.
– Андрей Викторович, вам звонили из гинекологии, просили срочно прийти, – взволнованно передала она информацию. – Больная уже на столе.
– Вот как, спасибо, Катя, обрадовала, – озабочено произнес он. Вернулся в операционную, спросил: – Ну, как он?
– Пока все в порядке. До реанимации довезу уж точно, а там не знаю.
– А там, слава Богу, сегодня тоже толковый человек работает.
– Не подлизывайся. Федор, что ли?
– Да. Именно он. Так что по крайней мере за два часа я абсолютно спокоен. Виктор, меня срочно просят в гинекологию, больная на столе. Так что обрадуй начальство моим отсутствием, пусть отдохнут сегодня. И не забудь, пожалуйста, еще раз проверить историю болезни. Сам видишь, больной тяжелый.
– Не волнуйся, сейчас закончу и посмотрю.
– Всем спасибо. Мария Ивановна, спасибо тебе, дорогая, -поблагодарил он операционную сестру. – Не держишь на меня зла?
– Как можно. Господь с вами, Андрей Викторович.
– Иди, Андрюх, то есть Андрей Викторович, – поправилась Наталья Петровна, – идите, хотя бы попейте кофейку у меня из термоса.
– Петровна, ты же знаешь, такой кофе я не пью. Мне важен сам процесс его приготовления. Я мог совсем от него отказаться, если бы...
– Оказались на необитаемом острове?
– Именно. Целую твои ручки, Петровна.
– Иди, иди. Ждут тебя.
Панкратов улыбнулся, а затем сразу стал серьезным, опять подошел к столу, пощупал у больного пульс.
– Никак от вас не уйду, напугал меня этот парнишка. И откуда он только свалился на наши бедные головы?
– Все оттуда же, откуда все остальные. А тебе это явно подарок к твоей апробации, Андрюшенька. Ведь у тебя там тоже что-то о ранении печени. Так что принимай. И чего это ты все его пульс щупаешь, никак не пойму. Вон на кардиографе все выписано.
– Спасибо за совет, дорогая. Привычка такая, все самостоятельно пощупать да потрогать. Хорошо, я пошел.
В ординаторскую заглянул Виктор.
– О, кстати, Витек, чуть было не забыл, – попросил Панкратов. – Окажи любезность, попроси, пожалуйста, кого-нибудь из молодых по списку всем сообщить, что у меня апробация на следующей неделе, а то боюсь, замотаюсь. Пусть не забудет пригласить докторов из других отделений и с кафедр, чтобы обидок потом не возникало. Хороший банкет гарантирую. Естественно, в незабвенном кафе «Синичка».
– Не волнуйся, Андрюха, что тебе докторская – тьфу, да и только! Ты же в своем деле давно академик.
– Ладно, ты не мажь мне. Признайся лучше: ты меня ночью вызывал?
– Матерью клянусь! – искренне возмутился Виктор, давно похоронивший старушку на Никольском кладбище. – Ты уж меня извини, что втравил тебя в это дело. Но, видит бог, не по своей я воле, – еще раз извинился Виктор.
– Ну что ты, Витя, все в порядке. Это я так, больше по инерции.
– Тогда резюмируем: кофе отменяется, тем более с граммулечками, – вздохнул Виктор. – К дамам надо являться в кристально чистой форме. – Он хитро глянул на друга. – Особо к дамам, неравнодушным к вам.
