вовнутрь животному. Причем, к удивлению обоих депутатов, рука погрузилась во чрево животному полностью. Затем он извлек ее:
– Дело осложняется, – огорченно произнес Алексей Иванович, – рука не достает.
– Так что же будем делать? Надо обязательно помочь животному, ведь люди нам поверили, нам нельзя отступать.
По всему было видно, что он полностью попал под влияние и авторитет Алексея Ивановича.
– А что, – почесал затылок Алексей Иванович, – придется что-то делать, своим помогать надо. Марья Ванна, – прокричал он в толпу.
– Я тута, миленький, в чем загвоздочка? – пропищала она своим старушечьим голоском.
– Тута, тута, – проворчал Алексей Иванович, – шланга нужна, только если можно, потолще.
– Сейчас, милок, я сейчас, – пропищала Марья Ванна, – я мигом.
– И что мы с ним будем делать? – живо поинтересовался Шпеерович.
– Да ничего, что ж с ним делать, будем восстанавливать проходимость.
– И это не опасно, по-вашему? – опять поинтересовался Шпеерович.
– Оно, конечно, – философски заметил он, – но по-другому…
– А может, – пытался что-то еще выяснить Шпеерович.
– А по-другому, – продолжал Алексей Иванович, – ей прямая дорога на мясокомбинат, или к нам, к столу, на сегодняшний прощальный ужин. Вы любите ростбиф из свежей говядины? – неудачно пошутил Алексей Иванович, правда вполне довольный собой.
– Вы такие вещи говорите, господин депутат… – начал было заводиться тот.
– Да ладно, я пошутил, вылечим, конечно же, о чем речь, а в качестве закуски используем сегодня буженину из буфета. Я ее пробовал, она превосходна.
Тут и Марья Ивановна подошла с отрезком шланга.
– Такой сгодится? – протянула ему шланг.
– Самое оно, – уже как-то совершенно по-деревенски произнес он, наверное, вспомнил прошлое.
Тут же взял шланг и без лишних разговоров засунув его в пасть животного, начал проталкивать его внутрь. Только с третьей попытки удалась ему эта операция – он протолкнул картошку в желудок.
– Вот и все, делов-то… – спокойно объяснил он и вытащил шланг. Вновь своими крепкими деревенскими руками раскрыл рот корове, и Шпеерович, уже без всякой просьбы, быстро вытащил подкову.
Алексей Иванович убрал руки, корова клацнула зубами и облегченно вздохнула, а затем посмотрела своими добрыми глазами, полными слез благодарности, на Шпееровича и Алексея Ивановича. Толпа, окружающая их, громко аплодировала. Люди подходили, пожимали им руки, хлопали по спинам, благодарили. Алексей Иванович отошел в сторонку, сел на бревно, закурил, а Шпеерович похлопал животное по бокам на манер Алексея Ивановича и важно, громко, чтобы слышали окружающие, сообщил:
– Здесь важно правильно вставить подкову, вот в чем фокус, а то можно и без руки остаться.
Когда их попросили встать возле спасенной коровы, чтобы запечатлеть этот радостный факт для истории, неизвестно откуда появился и Представитель, похоже, что он продолжал трепаться с молодыми доярками в тени навеса над фермой. Их втроем выстроили вдоль спасенной коровы и попросили помахать руками, поприветствовать толпу.
А Алексея Ивановича даже попытались покачать, народ у нас любит героев, но из-за его большого веса и отсутствия в совхозе настоящих крепких мужиков от этой идеи пришлось отказаться, ограничившись лишь только крепкими рукопожатиями. Кстати, пытались покачать и Шпееровича, ведь вес-то у него – петушиный, но он почему-то категорически отказался от этого почетного ритуала. Вскоре появилась и Эльвира в сопровождении Марии Тимофеевны и Марии Ивановны… Они также поздравили каждого персонально, а Мария Тимофеевна даже расцеловала Алексея Ивановича. Марии Ивановне же для целования достался только Шпеерович, поскольку к тому времени Представитель куда-то вновь исчез.
Теперь депутатам предстояло проявить свои индивидуальные способности в искусстве доения коров.
Нельзя сказать, что Шпееровича это известие уж так сильно обрадовало, но он понуро поплелся за Алексеем Ивановичем, а к ним уже мчался из-под навесов над фермой и третий участник.
При большом скоплении народа, в окружении камер и софитов они смотрели на приближающееся стадо из трех животных, которое подгоняла к ним Мария Терентьевна. Это были три коровы. Однако при ближайшем рассмотрении одна из них оказалась бычком. Причем молодым, в рост с коровками. Конечно же, это сразу увидели люди, знакомые с животноводством. Но они помалкивали: во-первых, Эльвира всех еще в доме культуры предупредила, чтобы все шло без комментариев и хихиканья, а во-вторых, им было интересно посмотреть, что будет.
Депутаты в белых передничках и косынках, повязанных так же, как повязывают их ребята, воюющие в Чечне, сложив руки на животе, отображали готовность номер один.
– Разбирайте своих коровушек, родные наши депутатики, – скользя лукавым взглядом по их лицам, объявила Мария Терентьевна.
Алексей Иванович сразу же прихватил коровку справа; Шпеерович – слева, ну, а Представителю, естественно, досталось то, что осталось.
Народ с напряженным вниманием на лицах и улыбкой на устах наблюдал за действиями депутатов. Каждого из депутатов с животным обступила большая толпа, всем хотелось увидеть, как они справятся с порученным заданием.
Алексей Иванович по-деловому расправил фартук, разглаживая его на животе, сел на табурет справа от животного, как и требовал этикет доения, широко расставив ноги, приступил к столь родному, но слегка подзабытому делу. Струи молока звонко застучали по дну еще пустого ведра.
Шпеерович же, подойдя к корове, как всегда, вначале засуетился, хотя и сел как надо – с правого бока буренки, лицом к хвосту. Но затем почему-то вскочил и быстро с табуретом перебежал на другую сторону. Однако шествующая за ним буквально по пятам Мария Ивановна сделала опять большие глаза. Тот вновь вскочил, судорожно сжав табурет в руках и неуверенно посмотрев на окружающих его зрителей, как затравленный заяц, прыжками на сей раз переместился к задней части коровы. На что злючка-старушка наконец-то закивала, что, как он понял, означало правильное решение проблемы. Это Шпееровича успокоило, он улыбнулся окружающей его толпе, и, смело отодвинув хвост, стал сзади между ног животины пробираться к заветным соскам.
Народ вначале с удивлением, а потом с неподдельным восторгом наблюдал за столь оригинальным подходом депутата. Многие позатыкали рты руками, дабы не рассмеяться и не выдать своих чувств, продолжая наблюдать за его действиями. Как мы уже сказали, по условию спарринг-встречи, зрители не должны были вмешиваться в действия соревнующихся. Это было настоятельной просьбой Эльвиры.
Но, пожалуй, еще в более оригинальную ситуацию попал депутат от партии Худинского. Все началось с того момента, когда он поставил табурет возле, как вы уже поняли, бычка. Увидев это, народ замер, некоторые из женщин буквально вцепились зубами в платок, стянув его с головы, боясь рассмеяться во весь голос. Мужики же игриво наблюдали, как депутат сел на табурет и стал внимательно осматривать, а потом и ощупывать нижнюю часть живота бычка. Правда, о том, что это бычок, знали все, только не Представитель.
Алексей Иванович привычно дергал за сосцы, очевидно, уже в деталях вспомнив прежнее любимое дело. Молоко пружинистыми струями уже надежно покрывало дно ведра. Шпеерович продолжал бороться с хвостом, отчаянно хлеставшим его по физиономии. Ему, конечно, никак не позавидуешь. Но, продолжая создавать видимость благополучия, он все-таки выбирал моменты, чтобы повернуться к народу и широко улыбнуться. В ответ консультирующая его Мария Ивановна улыбалась ему своею доброй, искренней улыбкой, показывая в знак одобрения его действий большой палец правой руки. Это поддерживало и успокаивало его.
Наконец ему удалось все-таки поймать хвост за кисточку и он даже умудрился завязать его узлом с помощью носового платка. Однако это коренным образом ухудшило ситуацию, и уже через секунду завязанный узлом хвост довольно чувствительно стал колотить его по голове.
Представитель партии Худинского, несмотря на то, что народ, уже не сдерживаясь, в полном смысле слова покатывался со смеху, настойчиво продолжал шарить по животу, пытаясь обнаружить хотя бы что-то,
