про тебя не скажет.
– Я рад, что и в этом мы с вами сошлись.
Они улыбнулись. Ощущение у Эльвиры было такое, что она знает этого человека уже многие годы. Просто они расстались по каким-то причинам на длительное время, а сейчас вновь встретились и привыкают друг к другу.
А Вахтанг Георгиевич про себя подумал.
«Странно, почему хорошие женщины так редко встречались на моем жизненном пути, а такие, как эта, – впервые…»
Он протянул к ней руку и положил свою на нее. На сей раз она не пыталась ее убрать, его прикосновение было приятным и успокаивало ее.
Вахтанг Георгиевич потихоньку сжал ее руку, сказав:
– Эльвира Николаевна, располагайтесь здесь абсолютно по-домашнему и чувствуйте себя в безопасности.
Вы, наверное, уже немного поняли Эльвиру, и ее ответ, я надеюсь, вас не очень шокирует.
– Что значит – по-домашнему? – На ее лице заиграла хулиганская улыбка. – Мне что, нужно раздеться? – сказала она.
– Господь с вами, – всполошился Вахтанг Георгиевич и замахал руками. – Почему?
– Потому что дома я именно так и хожу, – громко рассмеялась она. – А вообще-то, в последние два дня так хочется домашнего уюта и покоя, или хотя бы видимости покоя. Женщине биться на равных с мужчиной, да еще и не с одним – трудное и неблагодарное занятие. Политика все-таки не наша сфера деятельности. Кухня и кровать – вот где мы должны сражаться и побеждать, не так ли, Вахтанг Георгиевич?
– Именно так, Эльвира Николаевна, это действительно ваше правомочное поле деятельности, – без малейших колебаний согласился он.
Во время этого разговора Эльвира стала неспешно раздеваться. Все это она делала совсем по- домашнему, без какого-то куража и тем более элемента пошлости. Оставшись в одном нижнем белье, она буквально, как птичка, вспорхнула, и уже через секунду из ванной комнаты, опять-таки по-домашнему, прозвучала ее просьба.
– Я приму душ, а вы сыщите, пожалуйста, что-нибудь из неофициальной формы одежды для меня. Совсем уж по-домашнему как-то неприлично.
Ну, а как же наш Вахтанг Георгиевич? Каково ему все это было слышать и видеть? Как ни странно, Вахтанг Георгиевич не был поражен и даже удивлен манерами Эльвиры. Он понимал, что такая бравада ей сейчас была просто необходима, как защита от окружающего ее агрессивного мира, защита, в конце концов, от него самого, хотя бы как представителя противоположного пола. В этом была ее сущность, ее характер – не признаться, не показать никому своей слабости.
Наверное, и он так же поступил, если бы находился в подобном положении. Да и к тому же за эти несколько последних лет он многое чего повидал, и его трудно было чем-либо удивить. Главное, что в этой женщине он видел близкого по духу человека, весьма схожего с ним, так же, как он, загнанного в этой жизни в абсолютнейший тупик, из которого он не видел выхода. Ему так же, как и ей, хотелось элементарного покоя и тепла, а главное, хотелось забыться от всех тех мерзостей, которые в таком изобилии выпали на долю их времени…
Он достал из шкафа халат, постучал в дверь ванной.
– Эльвира Николаевна, примите, – протянул ей халат.
– Спасибо. Налейте, пожалуйста, по бокалу шампанского и ждите меня, – распорядилась она.
– Слушаюсь! – неожиданно для себя произнес банкир. И тут же улыбнулся, давно не получая ни от кого приказов. Это обстоятельство его даже немного развеселило.
Напевая популярную мелодию, он с удовольствием сбросил костюм, снял бабочку, влез в халат, крепко затянул пояс. Из холодильника он достал шампанское, разлил его по бокалам, затем расположил по блюдцам бутерброды, фрукты и шоколад. После чего, погрузившись в кресло, закурил.
Через минуту появилась Эльвира. Она была необычайно хороша. Однако мы больше не будем описывать ее внешний вид, поскольку, делая это в прошлый раз, кажется, не достигли вершин ее совершенства. Просто поверьте на слово.
Сев в кресло, Эльвира взяла фужер с шампанским, стала внимательно смотреть на свет, как отрываются пузырьки газа от его дна. Отведя бокал от лица, она как бы между прочим спросила Вахтанга Георгиевича:
– Я вас не смутила своей сговорчивостью? – Бросила на него мимолетный взгляд. – Впрочем, вы меня даже не просили об этом.
Вахтанг Георгиевич улыбнулся.
– Считайте, что я это делал очень тихо, про себя. – Он выпустил кольцо дыма. – А если быть честным, то я вообще разучился уговаривать, о, время такое, сами раздеваются. – Причем последнюю фразу он сказал без всякого даже намека на улыбку. Однако, посмотрев на огорченное лицо Эльвиры, сразу же поправился. – Это, конечно, к вам никоим образом не относится. Все это я говорю образно, и всему виною – деньги. И дело касается не только женщин, но и мужчин. Вы сами понимаете, что в наше время любого можно купить, да и с таким же успехом и продать. Главное, только знать цену, чтобы лишнего не дать, как говорит мой друг-банкир. Об этом можно только сожалеть, не более того, но что делать, времена такие, – снова повторил он.
Эльвира поставила бокал на стол, покачала головой и с сожалением сказала:
– Да-а-а… вам не позавидуешь, а я-то думала…
– Нет, подождите, – вскинулся Вахтанг Георгиевич, – все это не так, простите, ради Бога, что перебиваю. Вы знаете, может быть, только сегодня, впервые, действительно впервые, все, что я сегодня делаю, мне кажется, я делаю с моим любимым человеком.
Эльвира нервно загасила сигарету и, не глядя на него, быстро сказала:
– Спасибо, Вахтанг Георгиевич, за хорошие слова, но мне кажется, что со мною происходит то же самое.
Вахтанг Георгиевич приободрился, поднял бокал шампанского.
– Я хочу поднять тост за вас, Эльвира Николаевна, за вашу красоту, необычайную обаятельность и… – он сделал паузу, – как ни странно это прозвучит, за вашу инициативность и деловитость. И еще, когда вы говорите, мне почему-то хочется подчиняться и слушаться вас. Подобного я не ощущал еще ни разу в жизни, поверьте мне. За вас, Эльвира Николаевна.
Они чокнулись, выпили шампанское. Эльвире, как и всегда в подобных случаях, хотелось бы сказать, что сделала вид, что смутилась, но сейчас, похоже, это она сделала искренне.
– По-моему, вы мне незаслуженно отмерили такое количество комплиментов, – заметно засмущавшись, заметила она.
– Ну что вы, – в свою очередь возразил Вахтанг Георгиевич, – все, что я сказал о вас, было сказано искренне, вы заслужили такую оценку. И знаете, что я вам скажу, когда я просматривал те встречи, которые вы вели…
– Ба! Неужели ваши люди все смогли заснять? – прервала его удивленная Эльвира.
– А как же. Мои ребята, конечно, не французские операторы, но совсем не дураки, они побывали на всех ваших представлениях. И знаете, что я подумал, когда просматривал материалы?
– Даже не представляю, но хотелось бы, по правде говоря, услышать, – полюбопытствовала Эльвира.
– Так вот, я подумал, что здесь работает режиссер, и режиссер именно из вашей команды, поскольку все, что ни делалось этим невидимкой, делалось только во благо вашей партии. Уверяю вас, меня трудно провести, как того старого воробья, на мякине. В каких-то местах мне даже было жалко ваших конкурентов, этих мальчиков для битья. Не буду раскрывать дедукцию и образ моего мышления, скажу лишь, только сегодня я наконец-то разобрался, кто этот гениальный режиссер, сотворивший это прекрасное действо.
Эльвира вопросительно посмотрела на него.
– Ну, и…
– Это вы, – просто сказал он.
– Хм… может быть, – после недолгой паузы неопределенно отреагировала Эльвира. – И как же вам это
