проследит, где живу — жди потом служивых из Разбойного приказа.
Мне вспомнился измождённый вид ювелира, и в памяти сразу всплыло: «Как злой Кагцей над златом чахнет…» А ведь верно подмечено!
Поскольку время было обеденное — откушал, оставил деньги, взял несколько камней и пошёл на торг. Я выбрал самый крупный камень и стал обходить лавки златокузнецов — так на Руси ранее назывались ювелиры. Маленький камень показывать не стоило — его просто могли купить. Большой же стоил дорого — наверняка покажут дорогу к тому, у кого есть большие деньги.
Четвёртая попытка оказалась удачной. Молодой и весёлый ювелир — наверняка подмастерье, осмотрев камень, сказал:
— Таких денег, чтобы камень сей купить, ты в лавках не найдёшь. Ступай в крайний ряд, там спросишь лавку Кривого Евстрата. С ним и поговори.
Евстрат оказался не кривым, а косым. Оба его глаза как-то странно косили, и невозможно было понять — на тебя он смотрит или в сторону.
Осмотрев камень, Евстрат бросил:
— Беру!
— Не торопись — сколько заплатишь?
— Сто рублей серебром.
— Договорились. А эти возьмёшь?
Я на ладони протянул оставшиеся камни. Ювелир посмотрел по сторонам — а может быть, мне так показалось с его косыми глазами.
— За все камни денег здесь нет. Вот тебе за тот, что договорились. Ещё камни есть?
— Есть! — Я решил рискнуть.
— Скажи, куда подъехать, и жди вечером.
— Договорились. Только если придёшь не один да с чёрными мыслями, пеняй на себя.
Я назвал ему постоялый двор.
— Жди, буду непременно.
Я завернул оставшиеся камни в тряпицу и отправился на постоялый двор. Там достал из-за наличника мешочек с камнями, зарядил пистолет, вытащил саблю из ножен и сунул в постель под одеяло. Коли ювелир придёт с нехорошими мыслями, я смогу одного застрелить из пистолета и мгновенно выхватить из-под одеяла обнажённую саблю. Некрасиво будет, если он придёт с благими намерениями, а я встречу его с пистолетом за поясом и саблей на боку.
Когда начало смеркаться, раздался стук в дверь. На пороге стоял хозяин постоялого двора.
— К тебе гости. Пускать?
— Да, я жду.
Из коридора шагнул в комнату Кривой Евстрат. Я усадил гостя на лавку, сам уселся на постель. Камни в мешочке лежали на столе.
— Вот товар — смотри, оценивай.
Евстрат вытащил лупу, осмотрел каждый камень, что-то бормоча себе под нос и царапая на клочке бумаги. Затем выпрямился.
— Беру всё за шестьсот монет. Серебром или золотом?
— Лучше золотом — меньше места занимает.
Евстрат поднялся, приоткрыл дверь. В комнату вошли два бугая. Рука моя невольно метнулась за распахнутую полу кафтана, где находился пистолет. Движение не осталось без внимания ювелира.
— Не торопись, остынь, я купец, а не тать. Меня вся Москва, а то и пол-России знает.
Амбалы внесли сундучок и застыли у дверей. Евстрат отсчитал монеты, сложил их стопками на столе.
— Пересчитай!
— Я смотрел — всё верно.
Евстрат не спеша собрал камни в мешочек и уложил в сундучок.
— Претензии есть?
— Нет.
— Я бы с удовольствием обмыл сделку, но дела. Будет ещё товар — милости прошу, дорогу знаешь.
Бугаи подхватили сундучок, открыли дверь, и все быстро удалились. Ни фига себе — чётко, быстро и с подстраховкой. Такой организации дела на Руси я ещё не видел. Вот тебе и Кривой! Мне у него ещё поучиться надо.
Я запер изнутри дверь. Дело сделано.
Пересчитав деньги, я уложил всё в кожаные мешочки. Выглядело уж больно наглядно, надо бы подыскать что-нибудь более невзрачное.
Заперев дверь на ключ, я спустился к хозяину.
— Не обидели гости-то?
— Нет.
— Я было подумал — долги выбивать пришли, больно здоровы ребятки.
— Мешок купить хочу — нет ли на продажу?
— Как не быть — найдём.
— И покушать — курицу жареную, вина, пряженцев в комнату принеси.
— Всё сделаем, гость дорогой.
Через несколько минут мальчишка-половой принёс заказанную еду и мешок. Расплатившись и дав на чай, я запер дверь. Деньги большие — надо быть осторожным. За сумму во много раз меньшую могут голову свернуть, а тут — больше двух тысяч. Деньги по нынешним временам просто огромные, не у каждого князя столько наберётся. Конечно, у князя есть земля в уделе, крепостные, дома — но монетами?
Как же теперь из Москвы выбираться? Я уложил все мешочки с монетами в принесённый мешок, приподнял от пола. Тяжеловато. Лошадь выдержит лишний груз, но одному ехать столь далеко — опасно. Когда вёз в Москву камни — их не было видно, мешок же от чужих глаз за пазухой не укроешь. Ладно, утро вечера мудренее.
Я улёгся спать, положив рядом с постелью саблю и пистолет. Свечу на ночь не гасил.
Встал я с первыми петухами — ещё затемно, памятуя, что обозы выходят из города рано утром, лишь откроют городские ворота. Плотно поев, расплатился за постой. Мальчишка-прислуга вывел оседланного коня. Я привязал мешок к луке седла, легко поднялся на коня и поспешил к выезду.
У городских ворот уже стояла вереница саней. Возчики кутались в тулупы. В нескольких санях сидели купцы или бояре, прикрытые от мороза медвежьими шкурами.
— Эй, работные, куда путь держим?
— В Торжок.
— В мою сторону, однако и недалеко — за Тверью. Мне бы попутный обоз до Великих Лук.
Я подъехал в голову колонны, к старшему обоза.
— Доброго здоровьица!
— И тебе того же. Чего хотел?
— К обозу вашему прибиться до Торжка.
— Сколько вас?
— Один я, верхом.
— Так мы медленно едем — верхами ты вдвое скорее будешь.
— Спокойнее так.
— А, — понимающе улыбнулся старший. — Оружие есть ли?
Я показал на саблю.
— Это хорошо, лишним не будет. Меня Михаилом величать.
— Юрий, из Пскова.
— В хвосте обоза езжай, там на трёх санях селяне едут, окромя топоров — оружия никакого.
— Договорились.
Обоз выехал за ворота, тянулся по узким и кривым улицам предместья. С обеих сторон тянулись
