Петрухи. Теперь у хозяина есть время людей верных собрать. А уехал бы сразу на другой постоялый двор — и переночевал бы спокойно. Однако ночь спокойной точно не будет. Через окно разве вылезти? Да неловок я с раненой рукой, а ещё и мешок с деньгами тащить надо. Не оставлять же его хозяину! Ну — сколько людей он может привезти? Двух-трёх, не больше — не полк же головорезов у него. И сделать всё постарается тихо, чтобы не побеспокоить других постояльцев. Шума он точно побоится, стало быть, моя задача, если нападут — шуметь погромче. Пистолет в самый раз будет, и стрелять надо не в хозяина — на опытного бойца он не похож, а в тех, кого он приведёт.
За окном стемнело. Я незаметно погрузился в сон, но как только у двери снова послышалась возня, проснулся сразу. Взвёл курок, поднялся с постели и залез под стол. Если ворвутся, то кинутся к постели.
С той стороны, из коридора, просунули нож и отбросили крючок.
Я поднял пистолет. Ничего не происходило.
Вдруг дверь резко распахнулась, и ворвались двое. Один прыжком преодолел расстояние до постели и ударил по ней топором. Я направил пистолет ему в спину и выстрелил. В маленькой комнате выстрел просто оглушил.
Я выкатился из-под стола и из положения лёжа ударил второго саблей по ногам. Лучше бы в грудь уколоть, но, лёжа на полу, его не достать.
Грохнулись на пол оба. Один — уже мёртвым, второй орал, как раненый медведь. Я вонзил ему саблю в грудь и провернул. Бандит дёрнулся и затих.
В коридоре захлопали двери, высыпали разбуженные постояльцы.
— Что случилось?
Я вышел в коридор.
— На меня напали. Хозяин здесь?
— Здесь я! — Из-за толпы постояльцев вышел хозяин. Что-то он бледноват. Я обратился к постояльцам:
— Позовите кто-нибудь городскую стражу.
Подхватился маленький щуплый мужичок.
— Сейчас, я мигом обернусь.
Хозяин как-то тихонько, бочком стал передвигаться по коридору к выходу. Конечно, у него могли быть свои дела, но мне это показалось подозрительным. Я решительно подошёл к нему, тряхнул за грудки.
— Постой здесь, пока стража не придёт.
— Пошто задерживаешь? Дела у меня.
— Вот стража придёт, разберётся — тогда и иди, куда хочешь.
Вскоре заявился мужичок с тремя стражниками — старшим, пожилого возраста, и двумя юнцами с едва пробивающейся растительностью на лице.
Старший, явно для того, чтобы все поняли, кто здесь главный, грозно рыкнул:
— Тихо! Что случилось?
Я вышел вперёд.
— На меня напали двое в моей комнате — проникли, откинув крючок, топором топчан изрубили, едва успел спастись.
— Эка невидаль — топчан порубили! Сам-то живой!
— Я живой, а нападавшие мной убиты.
— Разбойникам туда и дорога. Пусть хозяин вытащит их во двор, а поутру в управу привезёт.
— В том-то и дело. Я подозреваю, что хозяин в сговоре с татями. Иначе как объяснить, что они ночью проникли на постоялый двор?
Вмешался хозяин.
— Я по нужде отлучался, вот они и проскочили.
Старший прошёл в мою комнату, осмотрел постель. Матрас и топчан носили следы сильных ударов топором. Оба убитых лежали здесь же. Остро пахло порохом и кровью.
— Так это ты их из пистоля?
— Того, что с топором — из пистолета, второго — саблей.
— Ага, понятно. Ну-ка, молодцы, переверните татя, на лицо его взглянуть хочу.
Молоденькие стражники перевернули труп.
— Так это же Никишка, брат хозяйский. А говоришь — проскочили незаметно. Хозяин! Поди сюда!
Хозяин не отозвался, хотя только что был тут.
— Найдите хозяина, быстро!
Стражники бросились искать хозяина заведения и вернулись ни с чем.
— В нетях, убёг.
Старший покачал головой.
— Маху я дал, надо было сразу его вязать. Не иначе — с братцем вместе поганые дела проворачивали.
— Старший, ты уж меня прости, что вмешиваюсь. Обыскать постоялый двор надо, вдруг что интересное обнаружите.
Старший приосанился:
— Я и сам хотел. Чего стоите? Идите во двор, ищите в конюшне, подклетях, сараях!
— Чего искать-то? — Стражники растерялись.
— Необычное чего-нибудь. Мешок, запрятанный с награбленным, тайник какой!
Стражники бросились выполнять указание.
— Я свободен?
— Не держу, — буркнул старший. — Картина ясная.
— Могу я в другую комнату спать пойти, а то тут эти, — я указал на трупы.
— Конечно. Хозяина вот нету, так прислуга есть, откроют.
Комната свободная нашлась, я перенёс туда свои скромные пожитки и мешок с монетами, подпёр на всякий случай дверь и лёг спать. И так уже полночи прошло.
Встал поздно, отоспавшись за недосып ночью, и удивился царившей вокруг тишине. Обычно в такое время в доме шумно — ходят гости, в трапезной обедают, шумит прислуга на кухне. А тут — тишина!
Я вышел в коридор — никого, трапезная пустая, прислуги тоже нет. Чудеса, да и только! Как хозяин сбежал, так и вся прислуга поразбежалась. Я всполошился — а кони? Как был — без тулупа, выбежал во двор.
В углу, у конюшни, сидел мальчишка, размазывая слёзы по щекам.
— Ты чего? Хозяина жалко?
— Чего его, кровопивца, жалеть? Убёгли все, один я сижу.
— А чего со всеми не ушёл?
— Так кони твои здесь. Уйду я, коней увести из конюшни могут.
Я подивился.
— Молодец! Вот тебе рубль за хорошую службу. Запрягай! Я сейчас оденусь. Где перекусить можно?
— Чего искать? На кухне куры жареные остались, мясо копчёное, хлеб. Не пропадать же добру.
— И то правда.
Я зашёл на кухню, съел жареную курицу, ножом отмахнул половину копчёной свиной ноги, прихватил вчерашний каравай хлеба, завернул всё в найденную чистую тряпицу.
Поднялся к себе в комнату, уложил съестное в мешок с деньгами, оделся и вышел.
Оба коня уже стояли под сёдлами.
— Коней кормил?
— А как же, дяденька! Я службу знаю. Вчера сена дал, утром — овса.
— Молодец. Коли не испортишься, хороший работник из тебя вырастет.
— Когда это ещё будет! Уж больно медленно расту. Ну ладно, я к мамке побежал, а то она беспокоиться будет.
Мальчишка выбежал в открытые ворота. Я погрузил мешок на свою лошадь, а уселся на трофейного Орлика. Так будет легче обеим лошадям.
