— Но… это «хайлайф», — нерешительно попытался отказаться Петр. — Это… слишком сложно…
Действительно, на площадке возле музыкантов в замысловатых ритмичных движениях извивались гвианийцы, милостиво допущенные в кабак королем, и среди них — местные девушки, судя по их смелому поведению, постоянные посетительницы этого злачного места.
— «Луна Росса», — звонко и решительно выкрикнула Мария, точно копируя повелительные интонации своего родителя.
Джаз оборвал «хайлайф», и сейчас же серебряно запела труба, надрывая тоскливой нежностью душу. Это было итальянское танго, прозрачное, как горный ручей.
Мария решительно вывела смущающегося Петра в круг прекративших танцевать гвианийцев, прильнула к нему, и они сделали несколько па.
— Смотри, парень, как бы тебе не стать принцем-консортом! [3] — весело выкрикнул Сид Стоун, но в голосе его чувствовалась зависть.
— Если мужем сестры английской королевы стал простой фотограф, то почему журналист- международник не может стать принцем-консортом? — в тон ответил ему Войтович.
— Танцуйте, дети мои! Танцуйте!
Пьяненький король сидел по-бабьи, подперев могучим кулачищем толстую щеку, и в его наполненных слезами глазах светилась отцовская нежность.
— Еще по… бутылке… всем моим подданным! — вдруг заревел он и так саданул кулачищем по столу, что посуда посыпалась на земляной пол.
— Да здравствует король! — выкрикнул совершенно трезвый Шмидт и подмигнул коллегам.
— Виват! — взревели те с готовностью нарочито пьяными голосами.
Гвианийцы радостно ударили в ладоши, прекратившие было танцевать пары вернулись на площадку, где сразу же стало тесно и душно.
Минуты две Петр и Мария танцевали молча. Потом Петр, чтобы нарушить молчание, спросил:
— А вы в самом деле хотите поехать в Москву?
— У нас в Уарри есть ребята… окончившие университет Лумумбы. — Она вдруг прижалась к Петру, он почувствовал на щеке ее дыхание и сейчас же услышал шепот: — Вас просили быть сегодня вечером в бассейне «Эксельсиора». Ровно в одиннадцать тридцать. Запомнили? Ровно в одиннадцать тридцать.
— Кто? — удивился Петр.
Но Мария уже отступила от него и громким капризным голосом объявила:
— Спасибо за танец. Вы прекрасно танцуете, мистер Николаев!
И быстро пошла от него сквозь толпу танцующих. Она решительно прошла к отцу, с трудом удерживающемуся на табурете (Войтович потом сказал, что его величество выпил почти полсотни бутылок!), что-то сказала ему… Король согласно кивнул…
— Бай, бай! — обернулась девушка к гостям, улыбнулась и исчезла.
— Вот и все, — ехидно заметил Мозес Аарон, и итальянец вздохнул:
— Но… сеньорита! Божественна!
ГЛАВА 7
Они вернулись в «Эксельсиор» около одиннадцати, усталые, отяжелевшие от бесчисленных бутылок пива и проперченных яств, и сразу же разошлись по своим комнатам на двенадцатом этаже, где их поселили в самых дорогих номерах, оплаченных властями провинции: о том, что Войтович был внесен в список группы «контрабандой», никто и не вспоминал.
Петр и Анджей выбрали номера по соседству с видом на Бамуангу. Сейчас в темноте она угадывалась где-то вдали, словно большое черное зеркало, отражающее крупные и яркие звезды.
Было уже начало двенадцатого. Петр достал из портфеля плавки, взял в ванной махровое полотенце в красную и черную клетку, от которого рябило в глазах. Спуститься вниз на лифте, пройти через холл, мимо мраморного фонтана, у которого возвышалась большая скульптурная группа — сотворение мира в африканском варианте, и выйти к бассейну — все это займет самое большее семь-десять минут, решил Петр.
Мария… Она просила его быть в бассейне в половине двенадцатого, быть непременно, она сказала, что Петра будут ждать, но кто? Может быть, она сама решила назначить ему свидание? Петр даже улыбнулся этой нелепой мысли, хотя в глубине души шевельнулось сомнение: а вдруг? Он попытался предположить, что значило таинственное поведение девушки, но скоро сдался: никакого объяснения придумать так и не смог, да и пора уже было идти.
Он перекинул полотенце через плечо и вышел из номера. Коридор был пуст. Мягкий ковер глушил шаги, рассеянный, красноватый свет медных бра почему-то тревожил.
В лифте Петр спускался в одиночестве. Никого не было и в холле: свет здесь был притушен, швейцар стоял снаружи за стеклянными дверями, Петр видел только его спину в красной куртке с неизменным гербом его величества короля Макензуа Второго.
Петр взглянул на свои часы — одиннадцать двадцать пять. Он постоял минуту в холле у бассейна, разглядывая лежащие на его темно-зеленом дне белые и желтые кружочки монет, которые бросали туда все, кто останавливается в «Эксельсиоре». Цементная табличка, вделанная в пол, гласила, что деньги, брошенные в бассейн, раз в год выбираются администрацией и передаются в сиротский приют имени короля Макензуа Второго. Петр нашарил в кармане несколько монет и бросил их в воду.
Из холла к плавательному бассейну нужно было пройти коротким, ярко освещенным коридором, у выхода из которого обычно восседал старик в униформе «Эксельсиора»: бесплатно купаться разрешалось лишь постояльцам, и администрация строго следила за соблюдением этого правила.
Всем остальным нужно было приобретать билеты у старика, исполняющего обязанности и кассира и контролера одновременно. Сейчас его на месте не было: кто из чужих явится купаться в такое время?
У бассейна действительно было пусто и темно, шаги Петра по бетонным плитам гулко отдавались в тишине. Вода казалась чернильной, в ней неподвижно лежали ночные звезды.
Петр прошел в кабинку для переодевания, через минуту вышел оттуда в плавках и сделал несколько упражнений, разминаясь и оглядываясь по сторонам.
У бассейна никого не было.
«А может быть, девушка пошутила? — усмехнулся Петр над самим собой. — Я же, болван, прискакал словно бедный влюбленный. Что ж, на худой конец, хоть искупаюсь…»
И, приняв это решение, он кинулся вниз головой в воду прямо с борта. Вода казалась какой-то легкоразреженной. Он решил переплыть под водой весь бассейн по ширине — пятьдесят метров.
Но обильный ужин в «Луна Росса» давал себя знать. Петр понял, что дыхания ему не хватит и, оттолкнувшись ногами от дна, круто пошел вверх. До противоположной стенки оставалось всего несколько метров. И в тот момент, когда он всплыл на поверхность, увидел, что ему навстречу скользнула в воду темная фигура, почти бесшумно, без брызг.
На борту стояли еще двое — в просторных национальных одеждах, застывшие, словно часовые.
Человек бесшумно плыл навстречу Петру — все ближе, ближе. Не доплыв метра два, он остановился.
— Мистер Николаев?
Петр помедлил, голос был знаком, но он не мог вспомнить, где он слышал его раньше.
— Майор Даджума, — тихо представился пловец.
И Петр сразу же вспомнил: майор Даджума, один из руководителей «Золотого льва», правая рука майора Нначи! Да, они встречались в Луисе много раз еще до переворота, до смерти генерала Дунгаса.
— Я вас не узнал… Даджума мягко рассмеялся:
— Это я должен извиниться, что заставил вас принимать ночные ванны.
— Так Мария… — удивился Петр.
— Она выполняла мою просьбу, — кивнул Даджума. Теперь они были совсем рядом и, не сговариваясь, медленно поплыли вдоль бассейна.
— Оригинальный способ встречаться, — подумал вслух Петр. — А я-то подумал черт знает что… — Он тихо рассмеялся: — Дочь короля, принцесса… Как в книжках…
— У нас короли и принцы в каждой деревне, — горько усмехнулся Даджума. — Чего-чего, а королевской крови в наших жилах хватает… Но Мария современная и умная девушка, — продолжал он уже другим
