— Вряд ли, — пожал я плечами, — откуда? Говорю же, спонтанно всё случилось, по наитию… Я и сам-то сразу об этом забыл…
— Вот и ладненько, Сашок, вот и пусть до поры до времени ничего не знают, — вернул он мне мешочек. И вдруг совсем по-стариковски заскулил: — Вот ведь напасть-то какая!
— Да не волнуйтесь вы так, Владимир Васильевич, — попробовал я ободрить родственника. — Подумаешь, пара горстей алмазов! Зато вернемся в Россию, продадим их, махнем в Канны, Париж с Амстердамом посетим…
— Эх, Саня, Саня, — вздохнул дядя, — как же ты не понимаешь, что похищение такого рода камней не проходит безнаказанно? Самое позднее завтра нас поймают и начнут потрошить, как поросят перед пасхальным разговением… Ведь, судя по всему, Гансези эту сумочку украл, да еще и убежать с ней собирался!… Стоп! — вскинул дядя указательный палец. — А куда ему, собственно, было бежать? Разве что в лагерь, к своему хозяину Мунги. Но тогда, выходит, сам Мунги и заказал ему похищение алмаза?! Теперь понятно, для чего командир дал колдуну взятку и упросил приставить ко мне своего помощника. А тут вдруг и вы со своим предложением насчет моего выкупа очень удачно подвернулись… Вот Гансези, скорее всего, и решил обеспечить себе прикрытие: камни выкрасть, а похитителями в случае чего выставить именно вас! И, думаю, если б не шальная стрела, ему отлично всё удалось бы…
— Не может быть! — усомнился я. — Мы ж ему заплатили!
— Вот за ваши деньги он и подставил бы вас по полной программе. И если б рано или поздно посланцы колдуна до него добрались, он бы им с чистой совестью заявил, что именно спешно покинувшие деревню белые, выкрав своего соплеменника, утащили заодно и бесценные камни. Главным ведь, Сань, для него было с вашей помощью поскорее соединиться со своим отрядом и тем самым обеспечить себе безопасность от людей Аминокана.
— Но если тело Уно обнаружат, — развил я дядину мысль, — то нас обвинят и в похищении алмазов, и в его убийстве… Так, что ли, получается?
— Именно так, Сашок. И тогда за нами начнут охотиться не только люди Аминокана, но и бойцы Мунги. Чтобы и камешки отнять, и за погибшего соратника отомстить. Так что единственный выход сейчас — поскорее седлать лошадей и гнать отсюда что есть мочи. Иначе точно голов лишимся.
— Может, нам разделиться? — предложил я. — Вилли и Найтли поедут в одном направлении, а мы с вами — в другом. Глядишь, и собьем преследователей со следа…
— Кхе-кхе, — скептически прокряхтел Владимир Васильевич, — сразу видно, что ты новичок в Мозамбике. Да здесь, Сашок, дорог слишком мало, чтоб так запросто затеряться. Тем более что люди, которые отправятся за нами в погоню, будут расспрашивать по пути каждого встречного. И не забывай, что все они — местные, а мы для них — чужие! Не завтра, так послезавтра, но преследователи быстро поймут, что мы разделились, и пустятся по всем направлениям. Не спорь, я лучше знаю. Поднимай друзей, седлайте коней!
— Нет, дядя, нам всем крайне необходимо хоть немного поспать, — решительно возразил я. — Утро вечера, как говорится, мудренее…
Втащив носилки с Владимиром Васильевичем в палатку, я пристроился рядом и прикрыл веки. В памяти тут же начали всплывать лица встреченных за сегодняшний день людей. Мальчик-пастушок лет двенадцати, гнавший вдоль дороги коров… Пожилая женщина, похожая на сельскую учительницу, в очках и на велосипеде… Жители деревни, в которой мы останавливались на обед… Несколько крестьян, столпившихся у обочины возле заглохшего трактора… И ни одного европейского лица за весь день! Разве что мы — в городских охотничьих костюмчиках, с модными рюкзаками и сумками, с пусть и изрядно загорелыми, но всё же
Проснувшись в половине шестого утра, я повесил на шею автомат и выбрался наружу. В нашем крошечном лагере царили спокойствие и благодушие. Сонно пофыркивали лошади, сгрудившиеся у импровизированной коновязи, чуть слышно похрапывал дядя, а воздух был до того свеж и прозрачен, что хотелось лишь тихо радоваться жизни и ни о чем не думать. Однако вчерашний разговор с дядей не позволял уже наслаждаться окружающей красотой в полной мере. Ополоснув лицо и решив никого пока не будить, я пристроился под ближайшим деревом и развернул карту.
«Допустим, — принялся рассуждать я, — за нами действительно выслали погоню. Но на каком виде транспорта? Учитывая, что выбор у местных невелик, люди колдуна могли выдвинуться из Матембе либо пешком, либо на велосипеде, либо на лошади. Быки не в счет — скорость их передвижения сравнима лишь со скоростью того же пешехода, а угнаться пешему за всадником невозможно. Предположим худшее: преследователи тоже выехали на лошадях. Однако поскольку мы покинули деревню много раньше и наши лошади наверняка качественнее деревенских кляч, значит, до одного только озера мы выиграли минимум три часа. Правда, от озера мы двигались уже довольно медленно, да и на обед потеряли часа два с половиной, но зато всё остальное время ехали почти без остановок! Тогда как тем, кто нас преследует, пришлось бы часто останавливаться для расспросов местного населения. Да и отдых их лошадям тоже необходим».
В ходе размышлений я пришел к выводу: отказаться от лошадей и как можно скорее пересесть на более скоростной вид транспорта. Однако, судя но наблюдениям предыдущих дней, механическим транспортом данный район Мозамбика не изобиловал: старые колесные трактора да редкие лесовозы — вот, собственно, и всё, что нам здесь встречалось. И всё-таки в сложившейся ситуации выбирать не приходилось: лично я согласен был даже на скрипящий лесовоз, лишь бы вез. Только вот как объяснить необходимость смены транспорта непосвященным в тайну алмазов спутникам?
«Ладно, — решил я, увидев, что из своей палатки выходит Найтли, — положимся на волю случая».
— Как спалось, Санья? — поприветствовала меня она, задорно тряхнув копной волос и причесываясь прямо на ходу.
— Прекрасно! — вмиг позабыл я обо всём на свете. — Могу проводить до ручья.
— Э, нет, — тотчас вылетел из другой палатки Зомфельд, — сегодня моя очередь!
— Ой, мальчики, до чего ж вы у меня оба активные, — одарила нас девушка обворожительной улыбкой. — Только не подеритесь, ладно? А умыться и сама как-нибудь сумею. Помогите лучше нашему новенькому.
Я зашел в нашу с дядей палатку. Самостоятельно сполоснувшись водой из фляги, Владимир Васильевич уже деятельно вскрывал пачку с галетами. Увидев меня, демонстративно постучал пальцем по циферблату: мол, время не терпит, поторапливайся!
После скоропалительного завтрака — для приготовления кофе даже костер на сей раз не стали разводить, обошлись газовой плиткой, — мы вновь тронулись в путь. Первые полтора часа двигались в сопровождении лишь стаи небольших взъерошенных обезьян, с оглушительным гвалтом носящихся над нашими головами по кронам деревьев. Когда же местность пошла под уклон и всё чаще стали попадаться обширные поляны, на которых помимо зебр вполне можно было наткнуться и на хищников, обезьянки отстали. А вскоре начали встречаться и люди. Прошествовали неподалеку два вооруженных луками охотника с дичью, подвешенной к длинным палкам. По дороге пронеслись два военных джипа, вслед за ними с ревом и лязгом проследовали три или четыре лесовоза. В обратную сторону прокатил автобус, изрыгая из выхлопной трубы жуткое зловоние. Словом, вокруг продолжалась вполне будничная жизнь, и только я, став нежданно-негаданно обладателем огромного и, увы, опасного состояния, чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке.
Спутники мои громко смеялись, шутили и балагурили, а я… я то и дело напряженно оглядывался. Потому, видимо, первым и заметил догоняющий нас грузовик. Развернув лошадей поперек дороги, я снял шлем и призывно замахал им, привлекая внимание водителя. Заныли тормоза, и окутанная клубами пыли машина замерла метрах в десяти от нас. Я спешился и подошел. Из окна кабины высунулась курчавая взъерошенная голова круглолицего парня.
— Говоришь по-английски? — спросил я.
— Мало-мало, — коряво прошепелявил он щербатым ртом.
— Довезешь до Массангены? У нас с собой больной, хотим поскорее доставить его в больницу.
— Людей могу, — пожал парень плечами, — а вот лошадей…
— Ничего сложного, — перебил я его, — мы привяжем их в кузове к бортам и будем страховать.
