— Да я и безо всяких приказов поднимусь, если требуется, — огрызнулся я. — Иди уж, ставь лучше чайник на плиту.
Прапорщик что-то буркнул, резко распахнул полог палатки и с шумом вышел на улицу. Я же нащупал в кармане зажигалку и зажег керосиновую лампу.
— Уф-ф, как же ноет моя бедная голова. Наверное, к дождю.
Смотрю на часы — без пяти шесть.
— Эй, мужики, — пробую я севший голос, — подъем!
«Подъем» слово в армии могущественное. Даже мертвецки спящий солдат на него обязательно реагирует, ибо слово это одно из тех ключевых, основополагающих слов-команд, которые призваны с первых дней пребывания человека на воинской службе сделать из него машину но выполнению приказов. Вот и сейчас, совершенно не отдохнувшие мои товарищи тяжело поднимаются со своих убогих «коек». Спит один лишь Ванька Басюра. Голову полотенцем замотал и не слышит ничего. Конечно, можно разбудить его и пинком в зад, но… пусть спит, надобности в его присутствии нет ни малейшей. А не выспавшийся водитель сами знаете, чем пахнет…
Выбираемся наружу. Старшина Фомин, если бы он нас сейчас увидел, повесился бы с горя на первой же березе, да жаль, нет его с нами.
— Кофе пить… все сюда, — призывно поднимает кружку Стулов, — даже сахара немного есть!
Бредем к кухне, словно зомби с Ямайки. Головы опущены, руки болтаются, как тряпочные. Проходя мимо радийной машины, неожиданно вижу капитана, прильнувшего к приемнику.
— Михаил Андреевич, — зову я его, — прошу к столу!
Не оборачиваясь, он машет мне рукой, в том смысле, что сейчас подойду. Усаживаемся за стол и, обжигаясь, принимаемся глотать дымящийся и переслащенный напиток. Постепенно голова моя проясняется и даже появление словно бы почерневшего от недосыпа капитана воспринимается уже вполне адекватно.
— Зашевелились, канальи, — усталым голосом произносит он, подтягивая к себе закопченный чайник. — С авиабазы Данаг десять минут назад взлетели целых два RB-47! Rimmy-66 и Otto-50. У меня почему-то создается впечатление, что они пойдут синхронно, вдоль западной и восточной границы Вьетнама. Идеальная позиция для отслеживания нашей излишне бурной деятельности. Ты, Толян, постарайся установить частоту голосового канала хотя бы одного из этих разведчиков, и мы постараемся отследить его маршрут до конца. А вы с Преснухиным, — повернулся он ко мне, — держите воздух. Всех, кто будет взлетать с ближайших баз, особенно в группах, нужно рассматривать как силы возможного прикрытия и немедленно докладывать об этом мне. Камочек, голубчик, — хлопнул он заснувшего прямо за столом Камо по макушке, — дай мне связь с летчиками и службой оповещения. И крепись, браток, сегодня ты у меня самый важный человек. Вернемся в полк, благодарственное письмо родителям вышлю. Ну, встряхнись же!
Но даже столь редкое поощрение советского солдата, как письмо от командования части на родину рекрута, и то не смогло реанимировать нашего радиста. Почти не спавший ночь, он только вяло кивнул головой и, загребая негнущимися ногами пыль, поплелся к своему персональному столику. Проводив его взглядом, Воронин встряхнул головой и повернулся к Башутину.
— Головой отвечаешь за работу генераторов, — жестко отдал он ему распоряжение, сразу изменив и интонацию голоса, и тональность разговора. — Подними Ивана, и на всякий случай устройте для них маленькие капонирчики. И чтобы быстро. Электричество — это наша жизнь… как минимум жизнь. Да не вздумай мне прятаться до моей команды. Этак, мы все тут попрячемся при малейшей опасности.
— Но я… — попробовал возразить тот.
— И пойди, побрейся, — оборвал его капитан. — Ты занят меньше всех, поэтому являй хотя бы вид приличный.
Поскольку завтрак закончился, мы, торопливо отряхивая с губ прилипшие крошки сухарей, разбежались по машинам. У меня почему-то сразу возникло стойкое ощущение того, что я покинул рабочее место совсем недавно, и я даже ощутил легкое тепло, словно исходящее от ручек настройки. И работа, даже начавшаяся в столь ранний час, быстро захватила меня. Вьентьян передал сообщение об убытии двух F-104. Вслед за этим Камрань оповестила Тайбей о взлете опять же двух F-111. Я взволновался. F-111, самолет серьезный, новейшая разработка фирмы Локхид, лишь недавно поступившая на театр военных действий. То, что такие самолеты подняли на крыло в непосредственной близости от нашего расположения, не предвещало ничего хорошего. И я с некоторым внутренним трепетом вспомнил о том, что окопчик мы вырыли маловатый. Эх, а все проклятая русская лень! Знать бы заранее, что здесь придется сидеть до победного конца, выкопали бы метра на три в глубину.
— Из Окинавы два заправщика стартовали, — прервал мои мысли Преснухин, — с Тайбея тоже один вылетел, и из Манилы. У них что там, массовка назначена?
— Ага, — киваю я, — в нашу честь. Андреич точно разворошил весь муравейник, теперь нам осталось только пожинать плоды его ночной деятельности.
Мы саркастически захихикали.
— Ой, — прекратил смеяться Федор, взглянув на внезапно оживший телетайп, — четыре B-58 из Токио стартуют. Bay, уж не по нашу ли душу они собрались?
— Если это так, то хреново, — приуныл я, — а сколько, ты говоришь, их взлетело?
— Четыре штуки!
— Да они нас по ветру развеют! И ракетчики как на грех слиняли. Что делать-то теперь будем?
— Товарищ капитан, — высунулся Федор из «кунга», — не пора ли нам отсюда сруливать? А то со всех сторон коршуны поднимаются!
— Что такое? — поднял голову Воронин. — Володя, — повелительно взмахнул он рукой Стулову, — принеси сюда телеграммы!
Ознакомившись с последними докладами о готовящемся сокрушительном воздушном наступлении, он озадаченно почесал затылок. Но, начесавшись вдоволь, весело вскинул подбородок и насмешливо посмотрел на все еще ожидающего ответа Федора:
— Дрейфишь, что ли?
— Очко играет, — нимало не смущаясь, отозвался тот. — Давайте хотя бы УАЗ отгоним подальше. Хоть будет на чем отсюда уехать… в случае чего.
— Работайте, братцы, — бесшабашно взмахнул Воронин рукой, — живы будем, не помрем.
— А ракетчики хотя бы не далеко отсюда уехали? — не успокаивался не на шутку обеспокоенный Федор.
— Не далеко, не далеко, — ответил капитан совершенно спокойным голосом. — Они всего на три километра отсюда откочевали.
Этот тон и эти неторопливые уверенные движения рук, которыми капитан разбирал телеграммы, убедили меня и Преснухина в том, что непосредственная опасность нам не грозит. Во всяком случае, в самое ближайшее время. Но подобная уверенность не долго поддерживала наше самообладание.
— Rimmy вышел на связь, — заорал из соседнего «кунга» Щербаков. — Докладывает, что вышел в точку «Тетта». Это что, буква «Т» так читается?
— Так эта самая точка и есть к нам ближайшая из всех возможных, — нервно вскочил, слегка было успокоившийся Федор. — Эй, Щербак, — повысил он голос, — a Otto тебе не удалось зацепить?
— Не-а, — гулко отозвался тот, — только один попался. Сам знаешь, как трудно хоть одного выудить. Другой, видать, на другом диапазоне пасется.
— Кончайте орать! — схватившись за голову, постарался заглушить нас Воронин. — Голова и так раскалывается, а тут еще вы со своими комментариями!
Едва он упомянул про голову, как мой собственный затылок болезненно запульсировал. Я даже выглянул на улицу, думая, что надвигается облачный фронт, но синющее, прозрачнейшее небо и полыхающее в каплях росы утреннее солнце, не давало ни малейшего шанса заполучить в союзники низкую облачность или проливной дождь.
— Пара F-105 — взлетела из-под Сайгона, — не обращая внимания на его жалобы, доложил Преснухин. — Castler-22 и 23. Нет, еще одно звено взлетает! Номера 25 и 26.
— Из Вьентьяна только что вылетели три «Фантома», — присовокупил я новые данные, сняв
