отрубает начисто, а поднялся – все есть, и связь, и устойчивое соединение. И вроде бы спутник даже поймать можно.
– Шаман, однако, – пробормотал Сергей.
– Не знаю, то ли действительно шаман виноват, – серьезно ответил Михалыч. – То ли место там такое изначально было… Но факт остается фактом.
– Хорошенькая картинка, – протянул Сергей. – Природа, воздух, медведи, казаки и балалайка…
– Не, про казаков я ничего не говорил.
– Должны быть казаки! – возразил Сергей. – Без этого русская зима – не русская зима. Без этого никак. Потому что картина должна быть такая: русский разогнал медведей, вошел в избу, поставил пику в угол, выпил водки и долго играл на балалайке.
– А на балалайке там играют, кстати. Только медведей нет.
– Почему? – Сергей удивился.
Михалыч допил чай и осуждающе покачал головой.
– Да… Гуманитарное образование…
– Да ладно! Почему медведей нет?! Экологию, поди, разрушили…
– Ага… Экологию. Двоечник. Спят они! Медведи! Зимой спят! А белые туда не забредают. Еще…
– Тьфу ты… – Сергей всплеснул руками. – Поймал.
– Да… На уроках биологии ты спал, натурально. Как тот медведь…
– Ладно подкалывать! Ну спал, ну медведь! У меня, может быть, тогда был роман. С девушкой.
– Хорошо, что уточнил… – пробормотал Михалыч, а Гриша хмыкнул.
– Да ну вас! – Сергей отвернулся и уставился в окно. – Блин…
– Чай будешь? – спросил Михалыч.
– Буду, – тут же ответил Сергей.
– Ну, так сходи. И мне заодно нальешь…
– Ну, вообще, праздник. – Сергей обмяк.
– А ты разве не слышал? На сердитых воду возят, – засмеялся Михалыч.
Сергей, бормоча что-то вроде «Так дальше жить невозможно», ушел за чаем.
Его не было некоторое время, потом, вернувшись, он заметил:
– Проводница, конечно, ничего…
– И что тебя сдерживает? – спросил Михалыч, высыпая в стакан сахар из маленького пакетика.
– Проводник, – так же задумчиво ответил Сергей.
Гриша фыркнул и едва не расплескал чай.
– Ты лучше расскажи, как мы туда, в этот заповедный уголок, будем добираться? А то наплел тут про электронного шамана и прочие радости. А что туда ходит?
– Это, брат, песня! – задушевно ответил Михалыч, и Сергей почувствовал некоторое беспокойство.
58.
– И этот человек называл меня маньяком! – попытался перекричать рев и вой моторов Сергей.
Видно было, как Михалыч раскрывает рот и что-то кричит в ответ. Но нет! Только грохочущий воздух, густо перемешанный со снегом, взлетающим вверх.
Позади Михалыча сидел Гриша, вцепившийся в его куртку обеими руками. Из носа у программиста торчали ватные тампоны. От сухого, морозного воздуха у Гриши не выдержали сосуды и пошла кровь. Михалыч сказал, что это ерунда и скоро пройдет… А потом…
А потом на маленькую, заваленную снегом до крыши станцию выскочили из леса, толкая перед собой белую пену, две могучие машины. Лихо подпрыгивая на сугробах, словно на волнах, два снегохода подъехали к одинокой платформе с покосившейся надписью «Луговая» и замерли.
– Мать моя… – пробормотал Сергей. – Это по нашу душу, что ль?
– Михалыч! – Один из седоков резво спрыгнул в снег, тут же провалился по колено и, весело ругаясь, выбрался на тропу. – Михалыч!
– Я! – Михалыч кинулся навстречу.
Седок сорвал с лица маску и очки.
– Давно тебя не было!
– Семен!
– Михалыч!
Некоторое время они обнимались и хлопали друг друга по спинам.
– Мы чужие на этом празднике жизни, – пробормотал Сергей, а Гриша неопределенно хмыкнул. – Как бы то ни было, но Михалыча тут точно знают. Это хорошо.
