струи, она вновь почувствовала тревогу. Чем больше она ждала, тем больше возникало сомнений в порядочности людей, ответственных за управление ее состоянием.
Через полчаса она вошла в спальню в махровом халате нежного абрикосового цвета с полотенцем, обмотанным вокруг головы. Джейсон уже проснулся и, устроившись на подушках, смотрел ежедневное утреннее шоу.
— Привет! Ты давно встала?
— Недавно. Ты сладко спал.
— Иди ко мне, — потребовал он.
Пич удивленно подняла брови:
— Джейсон, не хочешь же ты сказать, что мы снова…
— Нет-нет. По крайней мере пока не позавтракаем. Я просто хочу подержать твою руку, пока не кончится интервью с Джейн Пауль.
— Зачем?
— Я нервничал, и теперь мне надо, чтобы ты меня успокоила, заверив, что я не выглядел круглым дураком.
— Джейсон, ты никогда не делал из себя дурака перед этими журналистами. Ты всегда великолепен.
— Просто ты необъективна.
— Не смею отрицать. Давай позавтракаем. Яйца тебя устроят?
— Сара и Майлз вернулись?
— Наверняка.
Пич передала заказ по интеркому. Джейсон удивленно посмотрел на нее и потащил в постель.
— Как здорово быть богатым, — протянул он, — все равно что всю жизнь жить в первоклассном отеле с персональным обслуживанием.
Незадолго до окончания интервью, так расстроившего Джейсона, Майлз вкатил в спальню столик с завтраком.
— Доброе утро, Майлз. Пожалуйста, оставьте все здесь. Мы сами за собой поухаживаем. Рогалики свежие?
— Да, мадам. Сара встала пораньше и испекла их для мистера Джейсона. В своем выступлении на шоу Мери Гриффин он сообщил, что очень их любит, и Сара решила угостить его рогаликами собственного приготовления.
Когда Майлз удалился, любовники закатились от смеха и, чтобы приглушить его, с головой залезли под одеяло.
— Как ты думаешь, это мои колготки и туфля на полу в фойе выдали твое присутствие? — прыснула Пич.
— Вероятно. Много ли любовников брали тебя там, у входа в квартиру?
— Только один, и Сара знает, как его зовут. Очевидно, она большая поклонница твоего таланта.
— А я большой поклонник ее стряпни. Давай есть, пока Джейн не испортила мне аппетит.
Интервью Джейсона оказалось более удачным. Видно, что он очаровал ведущую, и она беседовала с уважением. На ее вопрос о мечте Джейсон ответил, что мечтает о собственной морской яхте. А на вопрос о его интимной жизни ответил, что много говорить не намерен, за исключением того, что он в прекрасных отношениях с одной совершенно особенной женщиной, которая предпочитает оставаться анонимной.
Пич вздохнула:
— Джейсон, зачем ты только сказал об этом? Теперь каждый будет стараться выяснить личность этой загадочной женщины. Я представляю, что из этого может раздуть «желтая» пресса!
— Я знаю, — ответил он, загадочно ухмыляясь.
— Так ты нарочно? Это не было случайной оговоркой?
— Ну что-то должно было подтолкнуть тебя к тому, чтобы ты прекратила прятаться. Мы же не можем вечно таиться. Я горжусь чувствами, которые мы испытываем друг к другу. Ты самая красивая из женщин, каких я когда-либо встречал… из женщин любого возраста, за исключением разве что матери Терезы. Но ты, безусловно, куда более сексуальна, чем она.
— Безобразие, — сквозь зубы процедила Пич.
— Ну а если серьезно, я хотел бы сделать карьеру как актер, актер не единственной роли… «Песочный человек» — не предел моих возможностей. Я хотел бы играть роли, требующие полной отдачи. Мне не хочется оставаться слюнявой мечтой какой-нибудь девочки-недоростка. Помнишь, у Гете: «Каждый хочет стать чем-то, но никто не хочет расти». Понимаешь, стать звездой — это для меня еще не все. Если я недоволен собой, что с того, что мной довольны зрители… или продюсеры? И какой в этом прок, если они отберут у меня тебя?
Пич понравилось, как он говорил, но ей было непонятно желание Джейсона придать их отношения огласке. Дрейк научил ее бояться прессы.
— Пич, не расстраивайся, — сказал Джейсон, заметив ее смятение. — Мы все устроим.
— Джейсон, ты молод и скоро устанешь от меня. Тебе нужна та, что создаст для тебя дом и родит детей, а я этого не могу.
— Терпеть не могу людей, которые считают, что знают, что мне надо. Я хочу тебя… сейчас. Давай не будем пытаться планировать нашу жизнь. Мы не знаем, доживем ли до завтра. Главное лишь то, что существует в настоящий момент, не так ли?
В его словах был резон. Может, этим отношениям и не суждено длиться долго, но стоит ли отвергать чувства только из-за их недолговечности?
— Джейсон, ты должен знать, я никогда не выйду за тебя замуж.
— А разве кто-то просил тебя об этом?
— Есть одна вещь, которую я хотела бы для тебя сделать, если ты позволишь. Хорошо?
— Смотря что это за вещь.
— Мне кажется, я хочу купить тебе яхту.
— Фу, перестань играть со мной в богатую леди и бедного мальчика. Это не входит в наши правила! Мне нравится трахать тебя, а не твой банковский счет.
— Джейсон!
— Прости за грубость. Мне не хотелось, чтобы у тебя создавалось впечатление, что я как-то заинтересован в твоих деньгах.
— Я знаю. Тогда пусть яхта принадлежит мне. Там будет прекрасное место, где мы сможем оставаться одни, к тому же у тебя появится возможность проверить, так ли прекрасно иметь яхту, как мечтать о ней.
— Ну ладно, только пусть это будет твоя яхта. Ты ее выберешь. Ты ее будешь покупать.
— Нет! Я в них совершенно не разбираюсь, — запротестовала она.
— Тогда тебе придется в этом разобраться. Это чертовски крупное вложение капитала, так что не следует делать покупку с закрытыми глазами.
— Так ты совсем не хочешь мне в этом помочь?
— Абсолютно. Просто не могу. В понедельник я уезжаю еще на четыре недели в турне по Штатам, а потом в Европу, где в январе состоится премьера картины.
— На Рождество ты приедешь?
— Если только на пару дней.
— Хорошо, тогда мы отпразднуем его вместе в моем новом доме. Я собираюсь пригласить еще пару моих друзей.
Джейсон удивленно взглянул на нее:
— Ты и в самом деле собираешься вытащить меня из кладовки?
— Все они вчера были у Лауры, и я уверена, что теперь они о тебе знают.
Джейсон сдернул с ее головы полотенце и нежно погладил по волосам, пропуская сквозь пальцы. Поцеловав ее в лоб и нос, он прижался губами к ее рту.
— Джейсон, мне трудно в это поверить. Я становлюсь нимфоманкой. Я постоянно тебя хочу.
— Давай я буду твоим сатиром. Мы затрахаем друг друга до смерти.
