ком у меня самые светлые воспоминания».
«Наверно, он хочет сказать, что совсем не имел в виду те вещи, которые он мне наговорил», — решила девушка, и ее утешило это соображение.
Глава одиннадцатая
1
Наполеон был последним человеком на острове, кто наконец поменял панталоны и лосины на брюки. Он считал брюки вульгарными, говорил, что их неприлично надевать, выходя на люди.
— Какие ужасные и к тому же висят, как мешок! — обычно говорил он. — Они хороши только для работников в поле или за свиньями ходить. И еще — для английских лавочников.
Никто из его свиты не смел появиться перед ним в подобном наряде.
Однажды, когда с небес Святой Елены нещадно палило солнце и в Лонгвуде было невозможно переносить жару, он обратил внимание, что большинство его служащих напялили на себя брюки. Император вызвал Маршана. На нем были панталоны, настолько туго облегавшие ноги, что ежесекундно грозили треснуть по швам.
— Маршан, — обратился к слуге Наполеон. — Они все надели эти ужасные брюки. Из чего они изготовлены?
— Ваше Величество, мне кажется, из хлопка.
— И где они их берут?
— В лавке в городе, они очень дешевы.
— В них удобно?
— Да, так мне сказали.
Одежда Наполеона прилипла к телу, он погибал от жары. Он подошел к окну и содрогнулся, когда увидел, как модные брюки развеваются вокруг ног.
— Маршан, они просто ужасны, но, возможно, они больше подходят к климату этого страшного острова. Вам когда-нибудь хотелось их надеть?
Слуга заколебался, а потом ответил:
— Да, Ваше Величество, но я не мог себе это позволить.
Наполеон отвернулся от окна.
— Купите себе пару брюк и наденьте, а потом мне все доложите.
Маршан позже доложил ему о результатах с робкой улыбкой:
— Ваше Величество, должен вам честно признаться, в них удобно и очень прохладно.
Император глубоко вздохнул:
— Достань для меня пару брюк, а пиджаки, которые они носят, они тоже из хлопка?
— Вы правы, сир.
— Тогда купи для меня и пиджак. И эти широкополые шляпы… Их изготавливают из соломы?
— Да, сир.
— Они такие уродливые и вульгарные. Но они защищают от солнца?
— Да, сир.
— Мне придется смириться, купи мне брюки, пиджак и эту страшную шляпу.
Этот разговор в конце концов привел к случаю, который Наполеон с удовольствием бы избежал. Ему пришлось пережить одну из самых драматических ситуаций; он был в мешковатых хлопковых брюках, а на голове у него была широкополая шляпа из соломки. В Париже его никто бы не узнал. Если бы он посмел в таком виде подойти к воротам Лувра, караульные отогнали бы его концами острых пик.
Он стоял у наковальни в углу конюшни и смотрел, как Аршамбо подковывал коня. Потом император оглянулся и увидел, как Бертран вышел из дома с подзорной трубой, чтобы понаблюдать за окрестностями и горизонтом. Было что-то такое в поведении маршала, что заставило императора повнимательнее приглядеться к нему.
Почему он вдруг закинул подзорную трубу за плечо? И почему он стоит под палящим солнцем, не надев шляпы?
Наполеон не стал долго раздумывать, и его реакция была быстрой и инстинктивной. Он ничем не выдал себя и не побежал за собственной подзорной трубой.
Он понимал, что окружающим это может показаться подозрительным. Император твердым шагом зашагал к калитке, разделяющей два поместья, и отогнал караульных, когда они приблизились к нему с обнаженными штыками.
— Господин маршал, мне необходимо с вами поговорить. Это неспешно. Приходите ко мне через четверть часа. И не забудьте, Бога ради, надеть шляпу. У вас макушка вся красная, и вы вспотели. Вы что хотите заработать солнечный удар?
Когда Бертран прибыл в Лонгвуд, в глазах его стояли слезы. Сердце у Наполеона сильно забилось, несмотря на то, что он пытался сохранить спокойствие. Он посчитал, что это добрый признак.
— Я не ошибся?
— Вы правы, сир.
Маршал сдерживал слезы, но Наполеона волновало то, как он побледнел и постоянно облизывал сохнущие губы.
— Бертран, мы должны спокойно вести себя. Бога ради, ведите себя так, будто мы обсуждаем стоимость баранины. Вам известно, что среди нашей свиты также имеются шпионы, и как только вы выйдете на улицу, караульные станут за вами внимательно наблюдать.
Наполеон с невозмутимым видом положил руки в карманы.
— Наше судно прибыло?
— Да, сир. Оно великолепно и главная мачта у него покосилась. Паруса пока еще находятся на этой мачте.
— Вы можете разобрать название судна?
— Нет, сир. Судно сильно волнуется и колышется от порывов ветра.
— Но вы уверены, Бертран?
— Совершенно, сир, — маршал покачнулся и сказал. — Мы не можем сесть? Боюсь упасть.
— Я готов приказать подать вам вина, но это вызовет излишнее любопытство.
Они уселись в тени дерева в саду. Бертран вытащил красивый шелковый платок и вытер пот со лба. Дыхание у него было быстрым и неровным.
— Отдохните немного, маршал. Мы ждали два года, несколько минут ничего не меняют.
Наполеон держался на удивление спокойно, но если бы кто-то взглянул ему в глаза, то сразу увидел, что зрачки глаз стали огромными. Когда он заговорил, то жесты его были твердыми и сдержанными.
— Все готово, — тихо сказал он. — Много раз я проверял все детали и пытался предусмотреть неожиданности. Я сейчас так уверен, как никогда не был уверен накануне важной битвы.
Бертран постепенно приходил в себя.
— Да, сир. Каждый день я тоже обдумывал детали и не нашел там никаких погрешностей.
— Существует только одна опасность. Этот человек Роберо знаком с моей манерой держаться, и он изучил мои привычки настолько, что может обмануть самую подозрительную личность. Но ему не знакомы здешние люди. Бертран, вам придется ему сообщить эти сведения, потому что, если пожелает Бог, я буду на пути в Рио.
Несколько дней его не должен никто видеть. Можно будет это объяснить тем, что после падения в овраг он себя неважно чувствует. Новый доктор ничего не станет подозревать, поэтому пусть он навещает «императора». Вы должны быть поблизости, если к нему пожалует кто-то другой. Даже Монтолоны и мадам Бертран… А в остальное время вы должны все ему рассказывать и объяснять.
Люди, которые мне нравятся, или наоборот. Что нужно говорить тому или иному человеку. Кто он на самом деле, надо скрывать как можно дольше… не меньше месяца. К тому времени до меня не дотянется Британский флот и будет неважно, если они найдут в гнезде кукушку.
Спокойствие медленно, но верно покидало Наполеона, на щеках появились яркие пятна румянца. Глаза начали сверкать, как это бывало перед началом важного сражения. Он крепко ухватился за подлокотник кресла, и косточки пальцев побелели от напряжения.
— Семейство Бэлкум тоже ничего не должно знать. Даже Бетси-и. Она умненькая и сразу узнает
