в значительной мере обеспечил им победу.
В этот же день, 22 сентября, председатель парламентского Комитета по средствам массовой информации Владимир Лисин сделал попытку прорваться в «Останкино» и реализовать Постановление Верховного Совета о смещении с должности председателя телерадиовещательной кампании Вячеслава Брагина, На его место они хотели посадить Валентина Лазуткина. Я не знаю, были ли у них основания рассчитывать на сотрудничество этого человека, вели ли они с ним предварительные консультации. Но В. Лисина на телестудию не пустили.
Борьба за обладание эфиром и линиями связи в эти дни была одной из главных. В период с 22 сентября по 4 октября Руцкой и Хасбулатов подписали более тридцати указов и постановлений, в том числе и кадровых. Ими назначались и смещались силовые министры, подписывались обращения и приказы к командующим сухопутными войсками, Военно-Воздушными Силами, Военно-Морским Флотом. 22 сентября, уверенные в своей победе, Руцкой и Хасбулатов отдают приказы командующим родами войск, военных округов, командирам соединений и частей. «Вам надлежит незамедлительно предпринять исчерпывающие меры в связи с антиконституционным указом Б. Н. Ельцина. Об исполнении телеграфируйте». Они уже говорили как хозяева России. Только за два дня, 22 и 23 сентября, в войска поступило около сорока директивных документов за подписью Руцкого, Ачалова, Терехова, Уражцева. Кстати, непонятно, каким образом эти приказы поступали в войска, если армейские линии связи контролировались людьми Грачева. Часть этих приказов касалась направления в Москву войск для защиты Белого дома. К счастью, они не исполнялись. Но каково было командирам, получавшим такие приказы!
Не трудно себе представить, какое впечатление все эти приказы и документы произвели бы на население, если бы представителям Хасбулатова и Руцкого удалось выйти в эфир. Меня до сих пор удивляет беспечность (беспечность ли?) силовых структур, которые не приняли сколько-нибудь серьезных мер по защите телевидения. Ведь штурм телерадиокомпании «Останкино» сторонниками Хасбулатова-Руцкого чуть было не увенчался успехом. Да и Российская телекомпания, возглавлявшаяся тогда Олегом Попцовым, оказалась в очень трудном положении. Даже попытка вооруженного захвата боевиками оппозиции узла связи Министерства обороны на Ленинградском проспекте не насторожила «силовиков» и ничему их не научила. Важнейшие информационные объекты страны — ТАСС, АПН, телевизионные и радиостанции, по существу, не были защищены.
Огромную роль в борьбе Ельцина в октябре 1993 года сыграли журналисты и руководители большинства СМИ. Они решительно отказались сотрудничать с Верховным Советом и самопровозглашенным президентом Руцким. Важное психологическое значение имело Заявление Генеральной дирекции Российской телевизионной и радиовещательной компании (ВГТРК) в поддержку Указа Б. Н. Ельцина «О поэтапной конституционной реформе».
Руководство Верховного Совета остро чувствовало опасность информационной блокады. Через два дня после начала противостояния, 23 сентября, на ночном заседании 10-го (чрезвычайного) Съезда народных депутатов один из самых рьяных тогдашних противников президента, депутат от Кемеровской области Аман Тулеев заявляя с трибуны: «Промедление смерти подобно… Я вот не понимаю, неужели ни один полк нас не поддерживает?.. Мы блокированы! Вы же видите: средства массовой информации вновь оболванивают россиян. Средств массовой информации, действующих в нашу пользу, нет!..»
Это было начало паники.
Отказ средств массовой информации сотрудничать с Верховным Советом и съездом выявили главное: неприятие населением самой идеи возвращения назад — в «светлое царство социализма». Таяла на глазах иллюзия лидеров оппозиции, что стоит начать драку в Москве — и огромные массы трудящихся поднимутся по всей России на защиту Советов.
Это сказалось и на настроении депутатов. Они быстро трезвели. Депутат Б. В. Тарасов из Самарской области в своем выступлении с трибуны съезда говорил:
«Я скажу тем, кто нас убеждал все время в наличии громадных марширующих колонн, только ждущих сигнала, что их ожидания оказались напрасными, построенными на песке. Да, огромное недовольство народа пока выражается в демонстрации здесь относительно героически настроенной, но небольшой части народа». (За героев, похоже, депутаты принимали себя.)
В этих условиях была предпринята отчаянная попытка прибегнуть к привычному коммунистическому обману — бросить населению приманку, сбить этим с толку, а потом, как всегда, обмануть. Тот же А. Тулеев предложил немедленно принять решение о снижении цен на хлеб, молоко, мясо, лекарства, детское питание. Но даже и об этой приманке они уже не могли прокричать в народ. В стенах Белого дома бушевала буря слов, но на улицу вытекали жидкие ручейки. Огромная политическая машина Верховного Совета и съезда работала вхолостую.
Изоляция депутатов усугублялась и тем, что Министерство связи, возглавляемое В. Б. Булгаком, отключило в Белом доме телефонную и телеграфную связь, прекратило вывоз и доставку почты. После снятия блокады Белого дома там было найдено 50 мешков неотправленной почтовой корреспонденции. Что касается междугородней связи, то она была отключена уже через 40 минут после выхода Указа Б. Н. Ельцина. Депутаты оказались отрезанными от регионов, на которые была их основная надежда. У них не было представления даже о том, кто поддерживает Советы, а кто Ельцина.
Стенограмма десятого Съезда зафиксировала «крик души» одного из депутатов у микрофона (не назвал себя): «Мы делаем хорошую мину при плохой игре… Мы должны получить окончательный ответ — совершенный переворот поддерживается только в Москве или на всей территории России. Если за нами Россия, давайте что-то делать!»
Основываясь на докладной записке Отдела писем Администрации президента, пресс-служба передала в СМИ информацию о том, что в ответ на Обращение президента от населения поступает большое число откликов (писем и телеграмм) в соотношении 5:1 в пользу Ельцина. Это имело огромное политическое значение, поскольку даже явные противники Б. Н. Ельцина в регионах, прикидывая «за» и «против», получив такую информацию, предпочитали занять выжидательную позицию.
25 сентября, через четыре дня после подписания Указа Ельцина «О поэтапной конституционной реформе», подразделения дивизии внутренних войск им. Дзержинского заняли позиции вокруг здания Дома Советов. Появление бойцов дивизии им. Дзержинского имело важное психологическое воздействие. Эта дивизия в глазах населения олицетворяла силу власти. Логика была проста: раз силы безопасности подчиняются В. Ерину, а следовательно Б. Ельцину, значит, назначенный Верховным Советом министр внутренних дел Дунаев — пустое место.
Особо хотелось бы отметить роль журналистов в эти дни. Профессионально они старались работать объективно. Они были как в Кремле, взаимодействуя с пресс-службой президента, так и в Белом доме, передавая информацию из окружения Хасбулатова. Но даже полученная из рук Хасбулатова информация работала против него.
Устроенная им 25 сентября пресс-конференция обернулась крупным информационным проигрышем. Он не смог ответить на вопрос о том, какие воинские части и соединения поддерживают Верховный Совет. А его заявление о том, что к Белому дому «идут подкрепления и уже прибыли 12 курсантов военного училища», только подтвердили тот факт, что армия не собирается выступать на стороне Советов.
Собственные информационные возможности оппозиции были минимальными. В здании Белого дома работало несколько передатчиков армейского образца. Но они выходили на радиолюбителей и не воспроизводились широковещательными радиостанциями. Сторонники Руцкого разбрасывали листовки за его подписью с призывом к бессрочной политической забастовке по всей территории России.
В эти дни я неоднократно говорил Борису Николаевичу, что одних его телевизионных обращений и телеинтервью недостаточно, что населению важно видеть президента не за кремлевскими стенами, и тем более не в окружении военных, а в обыденной обстановке. С большим трудом, не без поддержки Коржакова нам удалось убедить Бориса Николаевича «пройтись по Москве». В один из дней мы выехали в центр столицы, на площадь Пушкина — одно из самых людных мест города.
Никто не знал о предполагаемом выходе президента, и даже Служба безопасности не выезжала на место заблаговременно. С собой взяли лишь несколько охранников. Не было никакого оцепления. Естественно, вокруг президента тотчас же собралась толпа. С точки зрения безопасности, это было, конечно, рискованно. Разумеется, было очень важно, чтобы кадры о встрече с москвичами попали на
