кебаб.
Антон налил водку в стакан и протянул приятелю:
—Пей, товарищ, и пусть душа твоя будет спокойна. Мы победим. А я сегодня чайку…
Ральф не хотел водки. Тем более, ему показалось, что аромат у местной слишком злой. Но выпил. Закусил лепешкой. Он уже знал, что должно стать тепло и уютно. И, действительно, стало. Клеенка, покрытая цветочными узорами, показалась очень симпатичной и трогательной. Обстановка в кафе была, что называется, домашняя. На окнах висели скромные, но опрятные занавески, в вазочке на столе «красовались» пластиковые цветы.
—Антон, а что это за музыка?— спросил Ральф.
—Музыка? А, это Михаил Круг.
—Я уже слышал что-то подобное.
—Теперь будет играть повсюду, пока в Москву не вернемся.
Около пяти часов вечера, когда приятели почти достигли Воронежа, позвонил Артур:
—Антон, два гражданина только что сильно переволновались из-за вашего отсутствия в Домодедово.
—Спасибо, Артур.
За ними следят серьезные люди. Праздные предположения про ФСБ оправдывались. Тут же Антон вспомнил беспроблемное пересечение Ральфом российской границы, с нарушением правил, предусмотренных для иностранных граждан. Вспомнил и про то, что говорил ему Михаил.
Он взглянул на Мюллера. Тот дремал.
«А почему, собственно, я ему доверяю,— подумал Антон, но тут же переспросил сам себя: — А кому я вообще должен доверять?» «Игорю»,— ответил внутренний голос.
Антон набрал номер воронежского друга.
Через час они сидели в воронежском кафе «Дискавери» на улице Хользунова. Пили водку. Ральф, правда, предпочел текилу. Сначала хотели отказаться от выпивки, но Игорек не дал и слова произнести («И что мы будем как дурачки тут сидеть?»). Выпили за дружбу между великими народами, поговорили ни о чем, и, наконец, дошли до дела. Антон еще и переводил все, что было перевода достойно.
—Короче, москалик,— Игорек обратился к Антону,— еще вчера мои менты «пробили» по базе всех Кать Зайцевых. Получилось, что у нас их на круг живет почти пятьдесят…
Антон перевел. Ральф схватился за голову.
—Не боись,— успокоил Игорь.— Сорок восемь под нашу категорию не подходят: или молодые очень или не жили в войну в Воронеже.
—И что? Не томи!
—А то, что одна Катя Зайцева померла два месяца назад…
—Этого только не хватало…
—Но, судя по всему, не наша.
—Слушай, донской казак, ты можешь говорить все сразу, а то у меня уже от тебя стресс. Все нервы истрепал.
—Ща подлечу тебе нервы. Будем петь караоке!
—Стоп, стоп, давай рассказывай про вторую Катю.
—Вторая, должно быть, жива. Пока что родственников нашли.
—Надо было сразу к ним ехать!
—Не волнуйся, брат, я договорился на завтра, на утро. Позавтракаем, и…
—Нет, ни в коем случае! Никаких твоих воронежских «завтраков»! После них похмелье четыре дня. Сразу поедем к ним.
—Ну, сразу так сразу. Жаль, что ты один, в смысле, только с немцем. Жаль, ребят не взял с собой, Юрка с Чингачгуком. Ты без них нудный и неприятный.
—Игорь, елки-палки! Еще раз говорю, в этот раз я приехал по делу, понимаешь?
—Конечно, что тут непонятного? Приехал найти какую-то Катю Зайцеву, а на хрена — не сказал. Но я и не буду спрашивать. Как там по-ихнему сказать «будь здоров»?
—Он баварец, поэтому скажи ему «прозт».
—Прост,— кивнул Игорек и красиво опрокинул полстакана народной водки с двусмысленным названием «Зимняя».
Глава двадцатая
Пробуждение в номере американо-воронежского «Арт-Отеля» было традиционно сложным, но Антон еще с вечера настроился на раннюю поездку к родственникам подруги Ральфа Мюллера-старшего.
Проснулся Антон от телефонного звонка. На проводе был Александр Валентинович.
Александр Валентинович носил фамилию Тихонов, едва ли не самую благозвучную для уха советского человека. Фамилия как нельзя кстати шла ему и соответствовала карьере. Он мог похвастаться многолетней службой сначала в Вооруженных Силах, а позже в очень специальных и пугающе секретных войсках.
Один раз в год, 9 мая, если позволяли обстоятельства, Александр Валентинович надевал форму старшего командного состава ВМФ СССР. На кителе красовались, наверное, все известные современные отечественные военные награды, плюс орден «Независимость» от правительства Анголы, полученный им в 1987 году за участие в сухопутном сражении под Куиту-Куанавале.
Александр Валентинович оставил флот сразу после начала горбачевской «перестройки». Но любовь к воде, к морю хранил, чтил символы морской доблести, со знанием дела ругал всех и вся, когда утонула АПЛ «Курск», и, наконец, ежедневно купался в ледяном бассейне, который устроил своими руками в доме на двадцать третьем километре Калужского шоссе.
Руки Александра Валентиновича определенно росли из нужного места. Но особенно впечатляло, что человек, отдав стране лучшие годы и очень много здоровья, успел приобрести энциклопедические знания в исторической, эзотерической и ряде точных наук, а также о множестве теорий, призванных дать ответ на самый важный вопрос, тревожащий думающую часть человечества: кто мы и с какой радости пришли в этот мир?
И еще Александр Валентинович Тихонов обладал редко встречающейся, но сразу себя выдающей чертой характера: он с готовностью бросался в обсуждение любой мелочи и имел свое, как правило отличное от других мнение по поводу всего сущего, побеждая в любом споре, чаще с помощью ярких фактов, коих знал немыслимое количество. Но бывало и так, что собеседник уставал от агрессивного напора эскадры умозаключений и категоричных утверждений, не подлежащих дискуссии. И тогда просто сдавался на милость торжествующему Александру Валентиновичу.
Для него не существовало непререкаемых авторитетов. Однако он благосклонно, иногда даже с удовольствием, читал псевдонаучные эссе и романы, увлекаясь прежде всего сюжетом, потому что в области познания предмета ему не было равных. Он с интересом поглощал казавшиеся многим сенсационными произведения о неопознанных объектах, масонах, розенкрейцерах и Граале, а после рассказывал близким, как оно было на самом деле… Очевидно, что о Святом Граале Александр Валентинович знал в России больше всех остальных собирателей великих христианских легенд.
—Приветствую,— в голосе Александра Валентиновича слышалась легкая ирония.— Подъем.
—Здравствуйте, дядя Саша,— ответил Антон утренним воронежским тенорком.— Как вы меня отыскали?
—Да…— протянул дядя Саша,— случай типичный и давно знакомый. Значит так, рассказываю по порядку: вчера ты звонил мне в четыре часа утра, другими словами, уже сегодня, и, непонятно с какого перепугу, интересовался одним важным вопросом.
—Простите, что-то не припоминаю. Не скрою, мог звонить теоретически. Это все Игорек со своим ненавязчивым гостеприимством… А чего я хотел?
—Будешь смеяться, но ты хотел узнать, существует ли на самом деле теория, что Святой Грааль мог быть в XIV веке перевезен уцелевшими тамплиерами на Русь. Я ответил, что такая теория есть и она
