— Милашка! Командир на связи! — я поправил микрофон на связь-бинтовой повязке. — Направление известно. Скорость рассчитаешь сама. Осторожней на поворотах. У второго номера, возможно, сотрясение мозга.
Янкель, морщась, наклеивал на виски противомозгные пластыри.
По дороге мы случайно завернули в лесной массив, разделяющий Кремлевский район от остальных столичных районов и, совершенно случайно, закопали под одним из деревьев небольшую жестяную коробку. Милашка на время проведения земляных работ отключила на профилактику все восемь черных ящиков и отпугивала случайных грибников холостыми очередями из правой пулеметной башни. На дереве Боб вырезал стрелку, указывающую строго вниз и прибил табличку со словом «клад».
Мы вернемся сюда месяца через три, когда утихнет шум вокруг таинственной истории о странном исчезновении нескольких килограммов груза из срочной посылки, отправленной Директором Службы.
— Мировая практика предусматривает на каждую посылку два процента естественных потерь, — объяснял я американцу прописные истины. — Утряска, усушка, протирка. А у русских эта цифра может достигать порой четырех тире десяти процентов. Это от нашего сурового климата, обильной влажности и непостоянного атмосферного давления. Кстати, Боб! Зря ты фанерку к дереву прибил. Запросто какой- нибудь любитель природы ее на костер пустит. Надо было стальной щит поставить и краской написать, чтоб дождем не смыло.
— Подъезжаем, командор!
— Буди Герасима, Милашка. Всей команде выходить строиться. Форма одежды парадная.
Министром оказалась сухопарая тетка с коконом волос на затылке и с титановой указкой в руках, которой она подгоняла опаздывающих на уроки учеников.
— Так вот вы какие, спасатели?! — постукивая указкой по ладошке, разглядывала нас Министр образования. — Надеюсь, Директор был прав, обещая, что вы сможете продержаться два часа. Не переглядываться, стоять смирно, коленками не трясти!
От крика Министра в юбке взмыли в небо испуганные вороны. А мне, почему-то захотелось посмотреть в глаза Директора.
— Значит так, спасатели, — продолжила Министр. — Довожу до вашего сведения задачу. У нас сложилась катастрофическая ситуация. Сразу три педагога данной школы отпросились домой по личным причинам. Вам, спасателям, надлежит через две минуты заменить их в учебном процессе. Всего два часа уроков и вы на свободе.
— Извините, но такие задачи не в нашей компетенции, — замахал я руками и вышел из строя. Следом за мной потянулся американец. За ним окончательно проснувшийся Герасим. — Мы думали у вас беда, а у вас неудовлетворительная работа обучающего персонала.
— Стоять! — рявкнула Министр. Вороны от греха подальше отлетели к соседней церкви с красной звездочкой на макушке. — Мною получены чрезвычайные полномочия. В течение двух часов я могу делать с вами все, что мне заблагорассудится. Скажу, прыгайте, будете прыгать. Скажу умереть, умрете. Скажу наизнанку вывернуться… Ну-ка, вот вы, товарищ с наглой небритой физиономией, продолжите!
— Мм, — наблюдая за плавным движение указки, пробасил Герасим.
— Правильно. Вывернетесь не только наизнанку, но и наоборот. Теперь слушайте сюда и не говорите, что не получали прямого приказа!
Хорош Директор. Кинул нас в самое пекло. А ведь как хитро уговорил? Пустячок, безделушка. Два часа отдыха! Воспоминания на всю жизнь! Нельзя верить Директорам. Ни в коем случае.
— Не корчите рожи, товарищ с шевронами на плече. Ваше лицо и без рож достаточно колоритно. Итак, прямой приказ. Ваша команда замещает отсутствующих учителей.
Из стоящей за нашими спинами спецмашины подразделения 000 послышались сдавленные смешки.
— А ваша ущербная машина… — смешки мгновенно смолкли. — Два часа поработает школьным автобусом. И деткам забавно и вам спокойней. Разбитые стекла и испорченное оборудование за наш счет.
— Но позвольте… — возмутился Боб, у которого в кабине остались незапертыми дверцы сейфа с продуктами.
— Не позволю, — испуганная стая ворон благоразумно решила найти новое, более тихое место для гнездования. — До начал урока меньше минуты. Ступайте в учительскую, берите классные ноутбуки и шагом марш по классам. У вас, товарищ с типично рязанской физиономией, урок русского языка.
Я новым взглядом посмотрел на Боба, у которого, по мнению Министра, было что-то рязанское . Но ничего такого не заметил. Может только нос картошкой, да уши лопушком.
Американец обречено махнул рукой, и, с опаской поглядывая на указку, побрел к школе.
— А вы… — продолжила распределять обязанности Министр. — Да, да! Вы! С недельной щетиной!
— Мм! — вздрогнул Герасим.
— Это ваше личное дело, товарищ спасатель, — закатила глаза Министр. — Мне не хочется травмировать детей вашей излишней болтливостью, поэтому немедленно следуйте в бассейн. Сейчас там начнется урок плавания. Надеюсь, вы сами-то понимаете толк в плавании?
— Мм! — лицо третьего номера непонятно оживилось и он, неожиданно даже для меня, радостно понесся к бассейну.
— Сразу видно, человек любит детей, — впервые за нашу встречу улыбнулась Министр. Впрочем, улыбка сохранялась на ее лице не долго. — А вы чему улыбаетесь?
Я прикусил губу и подавил естественный процесс радости.
— А меня куда?
— Вас? — Министр тщательно изучила мой, слегка не глаженый комбинезон с масляными пятнами и следами прошлогодней грязи. — А вас, товарищ спасатель, мы пошлем на самый легкий фронт работ. В младшие классы. Судя по вашему одухотворенному лицу, общение с детками пойдет вам на пользу.
Младшие классы! Могли бы найти работу более опасную. Например, научить старшеклассников делать искусственное дыхание. Или водить по горному серпантину спецмашину подразделения 000.
Я с грустью посмотрел на Милашку, по которой ползали расторопные рабочие. На лобовом фонаре Милашки уже красовалась табличка, указывающая, что данный транспорт перевозит детей. Борта Милашки были покрыты цветными рисунками в виде цветочков, кузнечиков и лопоухих монстров, держащих в клешнях зеленых крокодилов в связь-шляпах.
— Повторите, что я сказала! — Министр выпучила глаза и недвусмысленно вертела перед моим носом указкой.
— Детей руками не бить. Голос не повышать. Не забыть одеть бронежилет, — повторил я последние наставления Министра и, не дожидаясь официального приказа, направился в сторону школы.
Мимо меня, к Милашке просвистел Герасим, успевший на ходу весело подмигнуть и сообщить, что уроки плавания являются его самыми любимыми уроками. Третий номер скрылся в Милашке, но через секунду появился вновь, волоча за собой контейнер со свинцовыми болванками, которыми мы подпирали колеса спецмашины на крутых спусках, и бухту супер прочных веревок, которыми Милашка привязывалась в случае сильного ветра.
Министр, наблюдавшая сборы Герасима, только успела поинтересоваться, для чего все это надо? Герасим на ходу ответил, что у него собственная технология учебного процесса и пообещал, что через пару занятий ученики будут чувствовать себя в воде, как собаки. После чего скрылся в здании бассейна.
Спасательская работа требует от человека собранности воли и мысли. Нас готовили к тому, что мы обязаны в любой ситуации оставаться на высоте. Спокойствие человека, вот основная задача спасателей подразделения 000. И не важно, вызваны мы для тушения пожара, подметания улиц, либо как сегодня, для воспитания подрастающего поколения. У людей случилась беда, и мы, спасатели, обязаны сделать все, чтобы исправить ошибки судьбы.
Предавшись умным размышлениям о важности своей профессии, я даже не заметил, как оказался на нужном этаже-классе. Предъявив удостоверение охране, и миновав две металлические шлюзовые двери, я ступил в святую святых детства.
Многое изменилось с тех пор, когда я в последний раз посещал школу. В мое время не было коридора из бронированного стекла, отделяющего учителя от учеников. На полу не было надписей, предупреждающих о возможных неприятностях в случае схода с дорожки. И ученики не сидели за решетками.
