— Умоляю тебя, уходи, — девчонка поцеловала меня в лоб. — Прощай…
А я смотрел на нее, и не мог понять, слезы текут по ее щекам, или это просто дождь. На самом деле она меня любит, или просто заигралась. Вправду боится за меня, или торопится спровадить.
— Прощай, — ответил я.
Процокав каблучками по бетону, Вероника спустилась по ступенькам с площадки, и быстро пошла в сторону сада, дрожа то ли от холода, то ли от плача. Повернувшись спиной к ветру, опустив голову, чтобы спрятать сигарету от дождя, я прикурил «Стюардессу», и щелчком отбросил спичку, зашипевшую в каплях воды.
Кажется, все, с чем я приехал, у меня с собой — в карманах. В домик возвращаться незачем. Подняв воротник куртки, я пошел туда, где спрятал «Скайлика».
Глава 7
Японец завелся с пол-оборота. Ну, на то он и не Жигули. Датчик топлива показывал три четверти бака — тоже неплохо, хотя на три с половиной сотни километров придется заправляться еще раз. Денег тоже хватало — около девятисот рублей — целое состояние по нынешним… этим… советским, в общем, временам. В бардачке я нашел кассету группы «Земляне» и воткнул ее в магнитолу.
— Мы выбираем путь, идем к своей мечте, — запел Юрий Антонов.
— И надо не свернуть с пути уже нигде, — подхватил я. — И стоит шаг пройти, заносит время след, обратного пути у жизни просто… враки все это.
Хотя… неделю назад даже я мог только верить в мечту, а теперь у меня появился реальный шанс изменить все, переписать свою жизнь заново. Главное — не упустить эту возможность. Во всем мире, на всей Земле я знал только двоих, которым был дан этот шанс. Санька им воспользовался, теперь мой ход.
И к черту. К черту эти стройки, к черту эти деньги. Куплю домик где-нибудь в Северной Каролине, лесопилку. Поставлю ПКТ на подоконник, чтобы от «зеленых» отстреливаться, и будем жить с Наталкой спокойно. И счастливо. Сделаем детей — троих, пятерых, семерых, больше — лучше. Старенький списанный армейский Hummer, домик на живописном берегу какого-нибудь горного озера, и любимый человек рядом — что еще для счастья нужно?
Ливень, сменившись мелким, почти незаметным дождиком, успел сделать свое дело — грунтовка раскисла. Мало того, что я успел отвыкнуть от ручной коробки, так еще втыкать передачи левой рукой оказалось крайне неудобно. Пару раз «Скайлик» чуть не завяз в грязи, а на одном из поворотов извилистой лесной дороги вообще чуть не ушел в кювет, удержать аппарат на плаву удалось лишь чудом. В жиже глубиной по колено от удачи зависит гораздо больше, нежели от мастерства.
Повезло таки! Задрав нос, пробуксовывая и сползая по скользкому склону, японец, все же, выехал на трассу. Не знаю, как на счет остального кузова автомобиля, но капот из белого превратился в грязно-серый. Задние стекла, кстати говоря, тоже перестали быть прозрачными. Оставляя на асфальте комья земли, Ниссан взял курс на юг — туда, где родилась моя любимая, и где я надеялся ее найти.
Сейчас я еще не представлял, какой будет наша встреча, что я скажу двенадцатилетней девочке… но и снился мне не рокот космодрома, перед глазами стояли ее зеленые глаза, волнистые черные, как сама ночь, волосы, аккуратные розовые губки и ее белоснежная улыбка. Прошло столько лет, а я все еще помнил ее тело до последней родинки, до шрама на плече, оставшегося от прививки… и ее запах — запах, который я не забуду никогда. Такой родной, теплый аромат, свежий, как весна, прекрасный, как северное сияние!
Центральную часть области, покрытую лесами, многочисленными городками и селами я преодолел еще затемно. За три с лишним часа пути на трассе не попалось ни одного транспортного средства, лишь пролетали по бокам дороги деревеньки с темными глазницами окон, густые стены деревьев, карьерные отвалы, черные в ночи, как неведомые исполинские животные, закрывающие своими спинами звезды. По гряде, словно маленькая гусеница, освещая путь единственным глазом, полз тепловоз.
Перед самим рассветом на землю спустилась густая пелена тумана и видимость сократилась до двух десятков метров, а то и того меньше. После крейсерского полета на скорости в полторы сотни километров в час, движение при шестидесяти казалось черепашьим шагом, но, один черт, я умудрился проскочить указатель «Варна, Берлин, Париж». Возможно, для кого-то это — столицы европейских государств, но здесь эти названия принадлежали деревенькам в степной зоне на юге области. Забавно… я помнил этот же знак с наименованием еще одного города — Карталы, куда я, собственно, и направлялся.
Утопив педаль тормоза, поставив японца, проскользившему по мокрому асфальту с добрый десяток метров, поперек дороги, я остановил автомобиль. Уже после маневра я увидел в зеркале силуэт желтого «сорок первого» с пипкой мигалки на крыше, стоящий на обочине. Мнда, весело будет попасться здесь, где населения раз-два и обчелся, проскочив места, где людей, а вместе с ними и ментов — как пчел в улье. Конечно, «скайлику» детище Автомобильного Завода имени Ленинского Комсомола не конкурент, но в баке осталось литров десять на две сотни километров пути, а последняя заправка — как раз после поворота у указателя.
Главное — без паники. Тихо, спокойно трогаюсь с места… не переборщить бы со спокойствием, ведь абсолютно все правила дорожного движения соблюдают только нетрезвые водители, что и вызывает подозрения, ведь у нас это не принято, и считается едва ли не дурным тоном. Плавно отпустив сцепление, я тронулся с места. Ментовоз продолжал стоять, даже тень патрульного не пошевелилась. Кажется, пронесло.
АИ-95 на заправке не оказалось (да и откуда бы?), пришлось вставить в бак пистолет девяносто второго. Дежурный АЗС долго не хотел просыпаться — я все кулаки об окно сколотил.
— Все ездют, туды-сюды снуют, поспать человеку не дадут, — проворчал дедок с пышными драгунскими усами. — Чего тебе?
— Второго из второй, сколько влезет, — по привычке ответил я.
— Дык, ёлы-палы! — возмутился дед. — Я тебе что, на кофейной гуще, али на картах гадать буду, сколько в твою прорву его влезет? Литров тебе сколько?
— Ну… давай сорок, — прикинул в уме я.
— Шестнадцать рублёв, — ответил заправщик.
— Сколько-сколько? — переспросил я.
— Ох, молодежь пошла! — вздохнул он. — Мне уж седьмой десяток идет, а я и то на слух не жалуюсь. Шестнадцать рублёв. Нуль-нуль копеек.
Признаться, ни одна другая цена в этом восемьдесят восьмом меня так не шокировала… это сколько же получается? Сорок копеек за литр? Хотя, все правильно — пачка сигарет, одна десятая бутылка водки. Соотношение цен, несмотря на различные крамольные слухи, и двадцать лет спустя такое же. Расплатившись, я вернулся к Ниссану и нажал курок пистолета. Стрелка на циферблате медленно поползла по кругу.
Со стороны трассы донесся приближающийся шум двигателя, приглушенный туманом. Нормальному человеку в субботу в половине седьмого утра в десятках километров от ближайшего населенного пункта здесь делать абсолютно нечего, значит — это по мою душу.
— Давай же, — обратился я к бензоколонке. — Давай, быстрее.
Но аппарат продолжал невозмутимо отсчитывать литры с той же скоростью. Шесть литров, семь… интересно, какого же объема бак у этой прорвы, и сколько он, вообще, жрет? Из тумана вынырнули Волговские фары, принадлежащие, однако, не ГАЗу, а Москвичу. Да, да, к АЗС подъехал тот самый патрульный автомобиль, с которым я разминулся несколько минут назад. Желтый «сорок первый», сделав круг по заправке, встал точно перед носом японца, перегородив выезд. Из машины вышел молодой лейтенант с выбритыми до синевы щеками и твердым шагом направился ко мне. Что-то в его внешности говорило, что, ежели чего, червонцем отделаться не получится, это до последнего будет играть в «я не такая». Ну да, вскакивать в субботу с утра пораньше, да еще и бриться — нормальному человеку такое в голову не взбредет. Может, и в самом деле он не такой.
