разборка. Видать Мария все же не вытерпела и что-то во сне высказала.
— Ну как? — ангелу в памперсах на плече напарника не терпится услышать новости. — Выгоняют?
Секретарша Лидочка злобно сверкает зрачками. Доигрались, сволочи?
— Награждают, — растягиваю губы в искусственной улыбке от уха до уха. — Зеленый свет во всех начинаниях. Неограниченные возможности. Отдельные квартиры по первому требованию. И по кактусу в придачу на добрую память.
Лидочку скручивает животная зависть. Гремят батареи. Сантехники готовятся к зимнему отопительному сезону.
У нашего кабинета заскучавшие ребята из отряда быстрого реагирования, до сих пор не разобравшиеся с оплатой за вызов, лениво разгоняют застоявшуюся в ожидании новостей толпу телевизионщиков.
— Жизнь не шоколадка, всю не оближешь, — объясняет Баобабова бросившемуся под нашу защиту товарищу с палкой-микрофоном. Поворачивается ко мне, — Завтра во всех газетах пропишут, как мы с тобой нагрубили телевизионщиком.
Запираемся в кабинете. Старенькие желтые шторы и хмурое небо создают ровный полумрак. Самое подходящее освещение для разработки оперативного плана.
— Проанализирую все данные за последние две тысячи лет по разбойным нападениям на бородатых граждан.
— Особо выдели тех, у кого их срезали.
— Обязательно.
— Не забыть про фокусников.
— И про гадальщиц.
— Про доморощенных колдунов, как черной, так и белой школы. В последнее время их слишком много развелось.
— Отлично. Я возьму на себя факиров, фальшивомонетчиков, шпагоглотателей и завучей общеобразовательных школ.
— Олигархов проверяем?
— Смысл? Тот, кто срезал бороды, на мелочь не станет размениваться. По крупному хапнет. Можно сказать, в геополитическом масштабе.
— На обед колбасы купим. Надоело голодать.
— Оповестим камеры хранения в аэропортах и на вокзалах, чтобы незамедлительно сообщали обо всех подозрительных свертках.
— И кофе в пакетиках.
— Неплохо бы устроить засаду на месте нападения на Исполнителя. Преступник рано или поздно вернется на место преступления.
— Исполнители могли бы и чаем угостить.
— С печенюхами.
— С засохшей коркой.
— Сволочи.
— Жмоты.
Стук в дверь. На пороге официант с бешеными глазами и с подносом. На подносе два стакана с мутным чаем. И тарелка с одной печенюхой и одной коркой черного хлеба.
— Обед заказан и оплачен неизвестным, — сообщает с порога официант, вручая поднос. — На словах просили пожелать успехов в известном вам деле и приятного аппетита. Подносик верните пожалуйста.
Мы переглядываемся с напарником и громко кричим, обращаясь в пустоту:
— Хорошо прожаренный бифштекс с картошкой. Бутылку шампанского и чистые вилки.
После позорного бегства официанта рассаживаемся вокруг поставленного на стол подноса со скромным обедом. Душит незаслуженная обида на собственную глупость и жадность. Человек всегда должен желать большего, нежели может поиметь. Даже в мелочах. Сходимся на том, что в следующий раз хорошо подумаем, прежде чем желание оформлять.
— Как говорил мой сосед-инспектор — «Не уверен, пересчитай», — выкладывает Баобабова, деля по честному печенье и хлеб.
Относительно перекусив, распределяем обязанности. Баобабова направляется к тетке, которая когда-то работала санитаркой в психиатрической больнице. По мнению Марии в психушках томятся люди, которые могут немало поведать внимательному слушателю о всякого рода таинственных фактах. Увидел летающую тарелку, двинулся. Поговорил с инопланетянином, полные катушки ниток. Случайно стал свидетелем борьбы джина с еще неясно кем — полный пансион до конца жизни. Как сказала Баобабова перед уходом:
— Имеющий уши — услышит. Имеющий язык — растреплет все что знает прапорщику с удостоверением и волевым лицом.
После посещения тетки Мария планирует обойти городские парикмахерские. Все нормальные мужики посещают парикмахерские. А что делает нормальный мужик сидя в кресле, прислонивши затылок к теплому подголовнику, с придавленной простынею шеей. Выбалтывает секреты жизни молоденькой парикмахерше, которая, если ее не занимать разговорами, может отхватить от, месяцами нежно выращиваемой прически, лишний клок. Такая вот непутевая жизнь.
Провожаю напарника до ближайшей остановки общественного транспорта и частников. По дороге болтаем о всякой ерунде.
В городе ожидание осени. В автобусах нервная толчея и небывалый в этом сезоне наплыв контролеров. На улицах дворники подготавливают асфальт к первым осенним ливням. Поливочные машины, боясь опоздать, орошают серый асфальт влагой. Цены на зонтики взлетели на небывалую высоту. Уже не в моде солнечные очки и крем от солнечного удара. В моде калоши от Лимонти и плащи, туго свернутые рулонами. Первые отпускники, словно перелетные птицы, спешат к оставленным без присмотра квартирам.
В такой день приятно не спеша пройтись по городу. Погрузится в мысли, не замечать полные мусорные урны, заплеванные скамейки, изрисованные стены. И весь город, застывший в ожидании осени.
Запихиваю Баобабову в автобус, параллельно объясняя пассажирам, что никто здесь кино не снимает, а то, что товарищ в бронежилете и с оружием, так это от страшной и опасной жизни. Пассажира, не понаслышке зная о страхах и опасностях, успокаиваются.
Помахав удаляющемуся автобусу, поворачиваю обратно, в отделение.
Немного странно идти по улицам, которые могут в любой миг исчезнуть. Испарятся магазины и клумбы с цветами. Столбы и тумбы с афишами. Дорогие лимузины и дешевые автомобили. Одно желание маньяка, и весь мир поглотит небытие.
В затылок ударяет волна холода. Не замедляя, но и не ускоряя шага, иду по намеченному маршруту. Кто может следить за молодым лейтенантом, который взвалил на плечи ответственность за судьбу планеты?
Резко торможу у зеркальной витрины. Во всех учебниках описан способ обнаружения слежки при помощи зеркальных витрин. Жаль, что составители не учитывают — каких витрин. Молодой лейтенант, пялящийся на женское нижнее белье, не самое достойное зрелище.
Осматриваю отражение улицы. На первый взгляд ничего подозрительного. Люди бегут по своим делам, машины едут. Птички порхают, облака плывут. Выделяю из толпы несколько подозрительных человек. Два мужика с носилками в камуфляже, которых я заметил еще на остановке. Бедуин на верблюде, припарковавшийся в неположенном месте. И длинноногая девушка в наглухо застегнутом дождевике и черных очках.
Продолжаю изучать витрину. Плохого разведчика выдает нервозность. Хорошего — незаметность.
Мужики в камуфляже проходят мимо. Судя по разговору, ребята никак не могут продать носилки. Извечная проблема, где найти недостающие четыре рубля. Этих можно вычеркивать. Люди, таскающие по городу три мешка цемента не могут вызвать подозрение.
Бедуин тоже отпадает. К нему только что подкатил дорожный патруль. Следом за ними эвакуатор. Разборка часа на два.
А вот с длинноногой все сложнее.
Походкой, от которой выворачиваются шеи всех мужиков на улице, включая инспекторов, бедуина и верблюда, подходит к той же витрине, у которой позорюсь я. Боковым зрением запоминаю на всякий случай
