— Мы не опоздаем в кино? — лениво спросила Зоя.
Сергей потянулся и вытащил из своей одежды часы:
— Семь часов. У нас еще целый час…
Он с намеком посмотрел на девушку, хотя особых сил уже не чувствовал.
— Сергей, — Зоя склонилась сверху и пощекотала его лицо волосами, — Я хочу тебе кое-что сказать.
— Что? — зажмурился Сергей.
— Нам нужно расстаться.
Что??? Почему???
Сергею очень повезло, что он расслабился. Взрыв чувств, мыслей и вопросов — обида, недоумение, непонимание, разочарование — никак не отразился на лице. Девушка села, поджав ноги. Сергей секунду помолчал.
С Зоей нужно отвечать быстро. Поэтому вопросы «как?» «почему?» «что не так?» задавать не стоит. Кричать, умолять и ругаться — тоже.
На таких условиях ответ можно дать только один.
Сергей открыл глаза:
— Хорошо, я согласен.
Зоя склонила голову:
— И всё? Ты не будешь спрашивать, почему я так решила? Не будешь требовать, чтобы я осталась твоей? Не будешь упрашивать?
Сергей успел переварить ситуацию и понять причину:
— Нет, не буду. Ты — свободная девушка и сама решаешь, с кем и когда встречаться и расставаться.
Нет, в самом деле, Сергей Аркадьевич. Ты же не думал, что Зоя останется с тобой навсегда? Рано или поздно ты найдешь путь назад в двадцать первый век. Ее ведь с собой не заберешь. Все равно придется расстаться. Так какой смысл теперь страдать из-за того, что тебя бросили первым? В верности она тебе не клялась, как и ты ей, впрочем. Оборотная сторона свободных отношений…
— Понимаешь, Сережа, мужчины очень часто считают женщин не людьми, а собственностью. Вещами, которые не имеют своего мнения и которыми можно распоряжаться по собственному смотрению…
Сергей лежал на спине. Молчал. Зоя говорила быстро, тихо, опустив глаза.
— …В особенности, если они что-то подарили. Мужчины считают, что за подарок они купили меня в безраздельную собственность. Именно таким, как ты и должен быть настоящий мужчина: признать за женщиной право быть самостоятельной…
Зоя помолчала. Потом просияла:
— Знаешь, я, наверное, погорячилась! Я разрешу тебе остаться со мной!
Сергей улыбнулся.
— Зоя, позволь мне не только походить на настоящего мужчину, но и быть им. Раз уж мы решили расстаться — расстаемся.
Зоя была на самом деле умной девушкой. Она не стала устраивать сцену в классическом женском стиле: «— Дорогой, мы расстаемся. — Хорошо. — Ах, хорошо?!! Значит, ты сам собирался бросить меня?! Мерзавец!!!». Девушка только глубоко вздохнула:
— Что за невезение… Первый раз в жизни встретила настоящего мужчину, и по собственной глупости с ним рассталась… Мы хотя бы будем видеться?
— Почему бы и нет? Что мешает нам остаться хорошими друзьями?
Сергей не видел причин больше никогда не встречаться с Зоей. Да, расстались, и что?
— Ура! — Зоя отбросила грусть и скрепила дружеские отношения совсем не дружеским поцелуем.
На фильм они чуть было не опоздали.
Зоя предложила отметить новорожденную дружбу шампанским. Они выпили обе бутылки, прямо из горлышка, смеясь и обливаясь, потом веселящие пузырьки ударили в голову и два свежеиспеченных друга занялись кое-чем совсем не дружеским. Потом еще раз поклялись себе, что отныне они — всего лишь друзья. Взглянули на часы и лихорадочно бросились одеваться.
На афише кинотеатра «Металлист» были изображены женщина и мужчина в странных головных уборах и с откровенно зловещими лицами. За несколько минут до начала фильма Зоя успела пересказать вкратце содержание книги. Пересказ был очень сжатым, поэтому Сергей пришел к выводу, что фильм — о любви инженера Лося, построившего в сарае космический корабль — воистину, у большевиков все просто — и марсианской принцессы Аэлиты. Непонятно только, почему у марсианки земное имя, пусть необычное, но вполне земное. У Сергея одноклассницу так звали.
Тут погас свет и начался фильм.
Картина была немой, черно-белой, вся озвучка — игравшее у экрана пианино. Движения актеров — немного дерганные, декорации — откровенно картонные. Это не помешало бы Сергею получить удовольствие от фильма, он с самого начала смотрел его как некий киноспектакль, где условности оправданы, если бы тот не был прямо-таки напичкан большевистской пропагандой: тут тебе и жулики, тут и доблестный красноармеец, тут и революция на Марсе. Даже сама Аэлита оказалась злодейкой, которую застрелил в конце Лось. Когда же выяснилось, что все приключения Лосю приснились, Сергей и вовсе разочаровался в картине.
Единственное, что Сергею приглянулось — мелькнувшие в фильме виды Москвы.
Неразрушенный Храм Христа Спасителя — или местные большевики более лояльно отнеслись к религии, или, вспоминая загорских «безбожников», пока не дошли руки. Ну, или пожадничали с взрывчаткой.
Мавзолей Ленина необычной формы — надо же, всего за год успели построить — и, насколько можно было понять, не гранитный.
Памятник Минину и Пожарскому, почему-то переползший в центр площади.
Когда на экране мелькнули башни Кремля, Сергей понял, что либо он очень недооценил либерализм здешних большевиков, либо ему показалось… Да нет, конечно, показалось… Не может быть…
Когда вышли из кинотеатра, Зоя долго плевалась и говорила, что книгу переврали, что все было совсем не так и вообще, «книга лучше». Обиженная девушка рассказала, что фильм рекламировался за полгода до выхода, была придумана оригинальная реклама: таинственные слова, которые в фильме ловили по радио — «АНТА… ОДЭЛИ… УТА» — полгода печатали в газете без всяких пояснений, чтобы заинтриговать народ.
Сергей, который за два часа на жестких фанерных сиденьях отсидел, на чем сидел, подумал, что «фильм по книге», в котором от книги только название и имена главных героев, и подобная интригующая реклама, оказывается, были придуманы не в двадцать первом веке. А в здешнем СССР знают толк в рекламе…
— Добрый вечер, — раздался за спиной мрачный голос, в котором прямо слышалось, что вечер вовсе не добрый, и вообще мы все умрем.
— Добрый вечер, Виктор Алексеевич, — у Сергея был только один знакомый с таким голосом, — Тоже решили посмотреть фильм?
Настроение Виктора Алексеевича, и без того небезоблачное, резко испортилось. Он проворчал, что гражданину Толстому вообще нельзя ничего рассказывать, все переврет и исказит. Заодно он упомянул некоего неназванного друга, и таких же безымянных поляков. Что им всем поляки-то сделали?
— Сергей, — Зоя дернула его за рукав, — ты не представишь нас?
— Знакомьтесь. Это Зоя, моя… мой друг. Это — Виктор Алексеевич…
— Просто Вик…хрраг-гхырр-хырр. Просто Виктор.
— Простуда? — участливо спросила Зоя.
— Ранение, — хмуро заметил Виктор Алексеевич.
Зоя округлила глаза. Да, ведь ей нравятся необычные люди.
— Я пообещал Виктору Алексеевичу работу, когда открою свою мастерскую. Он — химик.
