дорого. Все понимали, что так продолжаться больше не может, что необходимо масштабное наступление на разбросанные по всей территории бывшей Московской области отряды и базы бандитов.
— Эндрю! Мы подъехали! Ты о чем так задумался? — прервал мои размышления пулеметчик Стас.
— Давайте после построения сразу к сотнику? — Я хлопнул по плечу Дэна и устало потер затекшую шею. — Наорать он, конечно, наорет, но после этого проклятого дня все равно облава неотвратима.
Колонна уже подъезжала к территории Первого казачьего корпуса. Тяжелые ворота раскрылись, и шесть бронированных машин плавно зашли внутрь.
– Какие «сеты»? Откуда у них новое оружие? Что ты мне заливаешь, сотник? — Генерал возмущенно поднял брови. — Какой же ты командир, если тебя гуки гоняют по дорогам, как собаку?!
— Товарищ генерал! Откуда нам было знать о наличии у гуков «сетов» и «летучек»? — попытался оправдаться наш сотник, стоя навытяжку перед раскрасневшимся генералом. — Разведка после пропажи Воронова почти не действует! Мы всегда на технике гуков гоняли, они же дикие, а теперь у них новейшее оружие американцев.
— Раз так, значит, вы и будете новой разведкой Московского агломерата, — буркнул генерал и направился к своему автомобилю. Выскочивший водитель услужливо открыл ему дверь. Перед тем как сесть в машину, генерал крикнул: — Сотник! Нам нужен результат! Как ты это сделаешь — твоя проблема! «Кормушки» должны работать!
Генерал тяжело бухнулся на заднее сиденье и махнул рукой водителю. Через несколько секунд черный генеральский «мерседес» унесся с пыльного плаца.
Сотник хмуро повернулся к строю лицом и крикнул:
— Сотня! Разойдись!
Стоявшие навытяжку молодые казаки расслабились и стали резво расходиться. Когда я почти уже ушел с плаца, меня догнал Дэн, хлопнул по плечу и огорченно сказал:
— Андрей, ты куда убежал, а как же к сотнику по поводу перевода к чистильщикам? Ты же подписался на эту тему!
— Дэн, ты что, не слышал, что сказал генерал? — Я усмехнулся и двинулся дальше. — Мы теперь в разведке. Я уверен, что на машинах еще долго не будем ездить. Первые в область на разведку пойдем. А по поводу перевода… ты сам представляешь, что у них за работа. Это проклятье, а не служба, я к ним не хочу идти.
— Ты… — Денис замялся. — Ты же не на казарменном режиме, может, подбросить до метро?
На Москву уже больше года не было нападений, и власти «Соединения» слегка ослабили полувоенный режим существования города. Казачьи сотни представляли собой добровольное объединение рядовых граждан, поэтому казаки, за исключением дежурных отрядов и немосквичей, могли оставаться на ночь дома.
Я пожал плечами:
— Давай. А у тебя разве есть талоны на бензин? Сейчас на машине мало кто ездит.
— Да у меня мама на госзаправке работает. Бензин дают только начальству, да вот мамуля подсуетилась мне на железяку. — Дэн хитро подмигнул. — Раз ты не в казарме, значит, поедешь как генерал.
С Дэном мы были знакомы относительно недавно, раньше он состоял в городской охране, затем перевелся к нам. В дореволюционное время он учился в МАМИ на факультете машиностроения, а когда грянул Кризис и страна стала просто распадаться, был одним из первых солдат в боевых отрядах «Соединения». За несколько месяцев совместной работы этот слегка дерганый и нервный, но тем не менее надежный здоровяк стал моим другом. Когда его перевели в нашу сотню и он был закреплен водителем в наш «Патриот» вместо раненого Жоры, я сначала долго присматривался к новому члену отряда. Дэн, несмотря на шаткие нервы, был прекрасным водителем и отличным механиком, когда он выезжал с нами на очередное задание, я всегда был в нем уверен.
Мы подошли к древнему проржавевшему «опелю», и Дэн царским жестом показал на свой драндулет:
— Знакомьтесь: Андрей Ермолаев, казачий вахмистр, Астрик, моя машина.
— Ты назвал машину Астрик? — Я с сомнением дотронулся до желтого капота. — Как интересно! Приятно познакомиться, но — вопрос: она хотя бы до метро доедет?
— Обижаешь! — выпятил губу Дэн. — Девяносто шестой год выпуска, мотор — зверь! У меня еще дед на нем на дачу ездил!
— Я бы не удивился, если бы и прадед катался. — Я недоверчиво схватился за ручку дверцы и попытался открыть. Та не поддавалась, несмотря на все мои усилия.
— Постой, она открывается только изнутри. — Дэн резво рванул на сторону водителя, быстро залез внутрь и открыл мне дверь. — Прошу.
Я плюхнулся на переднее сиденье и с сомнением осмотрелся. Да уж, мои слова про прадеда явно оказались похвалой. Не удивлюсь, если на этой машине Бисмарк ездил. Ее буквально истерзало временем, однако, несмотря на это, в салоне было довольно чисто и опрятно. После того как Дэн прогрел мотор, машина неожиданно легко и плавно двинулась вперед. По пустой дороге нам ехать до ближайшей станции метро минут пять максимум. После массовых беспорядков в течение нескольких месяцев сожженные машины на улицах были перманентным явлением. Автомобили всех классов и марок горели каждый день. Теперь Москва стала удивительно пустынной, только в двух торговых районах было довольно плотное движение. Город постоянно голодал, прокормить около десяти миллионов граждан чудовищно тяжело, поэтому целых два округа Москвы власти нацелили только на производство и переработку продуктов. Эти округа, расположенные ближе к окраинам столицы, стали единственными житницами в огромном полупустом мегаполисе, здесь постоянно курсировали здоровенные грузовики с провиантом. Я говорил, что первое время люди бежали в Москву в поисках защиты, потом они начали ее покидать, поскольку жизнь в столице была очень трудной. Некоторые решили ехать в деревню, там прокормиться легче. Поэтому город и стал полупустым.
— Давай, может, я пока радио включу? — прервал Денис мои размышления. — Послушаем «Эхо «Соединения». — Дэн покрутил ручку настройки приемника. — Сейчас все будет.
После недолгих манипуляций сзади послышалось:
— …теперь правительство «Соединения», во главе с его лидером Олегом Романовичем Дегтяревым, проводит политику…
Дэн неуклюже продолжал крутить круглую желтоватую ручку, пытаясь настроить звук, поясняя:
— Передние колонки не работают, поэтому звук только с задних пашет.
Я откинулся на спинку расшатанного кресла и стал смотреть в окно. Из динамика за моей спиной послышалось:
— Добрый вечер, уважаемые слушатели радио «Эхо «Соединения». Сейчас восемь часов вечера, и с вами в эфире я, диджей Алексей Манилов. Для всех жителей Освобожденной Москвы, которые сейчас слушают нас, мы начинаем очередную серию цикла «Беседы Свободы». Сегодня в нашей студии выдающийся политик, прекрасный оратор и просто хороший человек, лидер движения «Единый строй» Владимир Вакулин. Здравствуйте, Владимир, рад вас видеть в нашей студии.
— Добрый вечер, Алексей, — послышался в ответ убаюкивающий баритон. — Я тоже очень рад.
— Владимир, — обратился к нему диджей, — скажите, вот позиция вашего движения практически полностью совпадает с позицией лидеров нынешнего «Соединения», которые сейчас работают в Кремле. У меня к вам первый вопрос: если ваше движение солидарно с людьми, правящими на данный момент агломератом, то зачем же вы существуете отдельно и вместо консолидации с правящим движением находитесь в отдельной нише? То есть при общности цели на данный момент вы все же не объединены в рамках одного агломерата. Как вы можете это объяснить?
— Ну, во-первых, я не хотел бы, чтобы радиослушатели считали, что наше движение противостоит правящей силе в виде «Соединения». Нет, это не так, у меня очень хорошие отношения с лидерами «Соединения», в частности, с Олегом Дегтяревым мы знакомы более трех лет, и нас объединяет множество совместных проектов. Наши два движения связывают общие цели и задачи по восстановлению нашего
