А с другой стороны, только ли «Московский комсомолец» побаивается? Вот что пишет, например, корреспондент «Комсомольской правды» Олег Шевцов о соотечественнике из Новороссийска, отдыхающем на Лазурном берегу: «Спрашиваю, почему решил податься отдыхать на Лазурный берег, разве родного моря мало? Ответ потряс. Новороссиец показал свои часы: «Видите, я здесь спокойно могу надеть «Ролекс» и золотую цепь. Как все. А там я ношу дешёвые ' Сейко» и боюсь высунуть нос с дачи – всё снимут либо налоговая, либо местные бандюганы. И пикнуть не успеешь!»» («Комсомольская правда» от 22 августа 2006 года).
Это «либо – либо» о тех, кто обирает бизнесмена, весьма красноречиво. По свидетельству очень осведомлённого Вячеслава Костикова, бывшего ельцинского пресс-секретаря, работающего нынче в «Аргументах и фактах» и постоянно там выступающего, «в регионах хорошо известны тарифы: сколько стоит откупиться от обвинения в хулиганстве, в грабеже, насилии, даже в убийстве. Посредниками нередко выступают работники МВД, связанные с криминальным миром». Правда, дальше в той же статье, опубликованной в 32-м номере газеты от 9 – 15 августа 2006 года, В. Костиков ссылается на первого вице- спикера Госдумы Любовь Слиску, по словам которой, «в стране в открытую идёт «торговля властью», а «при принятии решений приоритет отдаётся не государственным, а узкокорыстным интересам»».
Обеспокоенность Любови Константиновны подобными вещами понять можно. Труднее понять её решение принять пакет акций ОАО «Трансмаш» из города Энгельса. Весит этот пакет от 50 до 60 миллионов долларов. Передан он Слиске безвозмездно – в дар. За что вообще-то положено заплатить больше 6-ти миллионов долларов налога. Но Любовь Константиновна, объяснив, что «платить за акции я бы не стала, у меня сроду таких денег не было», добавила, как пишет саратовский корреспондент «Новой газеты» (№ 63 от 21.08. – 23.08. 2006 г.) Надежда Андреева, что «сразу передала ценные бумаги в доверительное управление, а дивидендами ' никогда не интересовалась»».
Началась эта история с письма 23-х депутатов саратовской Думы президенту, которого известили о том, «что Любовь Константиновна выстроила коттедж и асфальтовую дорогу для своей матери, а также приобрела акции энгельского ОАО «Трансмаш»». Слиска это письмо посчитала клеветой и обратилась в Генеральную прокуратуру. Прокуратура вроде с ней согласилась и по слухам возбудила дела против саратовского гордумца, соратника другого вице-спикера Государственной думы Вячеслава Викторовича Володина, родом, как и Любовь Константиновна, из саратовской глубинки.
Углубляться в конфликт между двумя руководителями Госдумы и «Единой России» у меня нет охоты. Скажу только, что решив, как она сама об этом сказала, принять пакет акций, Л. К. Слиска вряд ли в данном случае озаботилась государственными интересами. А что до денег, то действительно, откуда у Слиски могут быть такие деньги? Её базовый оклад – 18 тысяч рублей. В месяц с учётом всех компенсаций и вознаграждений она получает около 110 тысяч.
И Володин получает ровно столько же – около 110 тысяч рублей в месяц. Поэтому понятно недоумение депутатов Госдумы, узнавших из февральского номера журнала «Финансы» за этот год, что состояние Вячеслава Викторовича оценивается в 2,7 миллиарда рублей. Особо недоумевающие – из фракций «Родина» и КПРФ обратились за разъяснениями в Генпрокуратуру. Она ответила, что не усмотрела в действиях Володина нарушения закона. Вопрос, по мнению Леонида Горяинова, руководителя информационного управления ЦИК «Единой России», исчерпан: «Генпрокуратура никаких причин возбуждать какое-либо уголовное расследование в отношении Володина не нашла. Так что и говорить не о чем». А по мнению Валерия Рашкина, депутата Госдумы из фракции КПРФ, «нужно пригласить представителя Генпрокуратуры в Думу и поинтересоваться, каким же образом за четыре года, не имея ничего, кроме депутатской зарплаты, можно приумножить свои капиталы с 9 миллионов рублей до 2,7 миллиарда? Как Володину это удалось?» (Все приведённые мной цитаты – из того же номера «Новой газеты».)
Когда я преподавал в Литинституте, то часто, выходя от него дворами к улице Алексея Толстого (теперь – Спиридоновка), проходил мимо дома с мемориальной доской в честь жившего в нём выдающегося советского государственного деятеля Михаила Порфирьевича Георгадзе. Доска и по сей день там висит. Я и сейчас, читая надпись, её мысленно редактирую: не «выдающийся», а «прославленный». Слава Георгадзе далеко пережила его самого, оставшись в анекдотической единице взятки: «один георгадзе», «два георгадзе». Да и мы в «Литературке» после смерти (в 1982-м) этого бывшего секретаря Президиума Верховного Совета СССР, когда узнали, какие сокровища от него остались – деньги, бриллианты, золото, фарфор, шедевры, как говорится, мастеров русской и зарубежной живописи и много чего ещё, поменяли привычное приглашение скинуться: «Богат и знатен Кочубей?» на «Ну что? Я сегодня – Георгадзе. А ты?»
Но, конечно, единица взятки: один, два, три, пять, десять «георгадзе» звучит смешнее. И более соответствует деяниям этого государственного мужа. С 1957 года – двадцать пять лет! – пробыл он на своей хлопотливой должности. Ещё при Ворошилове пришёл. Может, по его протекции? А потом, пересидев этого председателя Президиума Верховного Совета, работал с другими – с Брежневым, с Микояном, с Подгорным, снова с Брежневым. И умер, что называется, на своём рабочем месте. Трудяга!
А непосильный его труд, которым заработал он своё небедное состояние, заключался в том, что от него, как от секретаря Президиума, во многом зависело помилование приговорённых да и приговор по делу осуждённых, который утверждался последней инстанцией – Верховным судом СССР, чей председатель не мог, конечно, не откликнуться на просьбу секретаря Президиума Верховного Совета. Члены Президиума – какой-нибудь знатный рабочий, какая-нибудь доярка, какой-нибудь космонавт, поэт Расул Гамзатов, несколько секретарей обкомов и даже ЦК в дела не вникали. Тем более не влезали во все подробности осуждения людей председатели Президиума. Насчёт того, приходилось ли делиться с ними Михаилу Порфирьевичу, утверждают разное. Точнее – категорически отвергают всякие подозрения в сообщничестве Георгадзе и, допустим, Микояна. Но далеко не так категоричны, когда встаёт вопрос о том, были ли повязаны одной верёвочкой секретарь Президиума Георгадзе с председателем Президиума Подгорным. Про Подгорного рассказывают, что он очень любил свою синекуру. Приезжал на работу, вызывал помощников, которые, зная привычку хозяина, уже держали наготове свежие анекдоты. Очень они его смешили, особенно про это, особен – но с матюшком. После обеда любил Подгорный поспать, а на закуску посплетничать со своими помощниками. Так и день проходил. Мог, конечно, в принципе брать и Брежнев. Но не деньгами. Помните гоголевского Аммоса Фёдоровича: «Я говорю всем открыто, что беру взятки, но чем взятки? Борзыми щенками. Это совсем иное дело». Брежнев читать не любил: заставлял это делать помощников, но быстро уставал и слушать, спрашивал: что предлагаешь? Вполне можно было приложить к тому, что предлагаешь, очередного борзого щенка – то есть какое-нибудь ювелирное подношение, – подобные вещи Леонид Ильич обожал и не считал их взятками – подарок!
Конечно, по должности в Президиум Верховного Совета СССР входили и председатели Президиумов Верховных Советов всех советских республик, у которых могли быть свои интересы. Разумеется, Георгадзе их учитывал. Особенно интересы Ядгар Садыковны Насриддиновой, которая после избрания в 1959 году председателем Президиума Верховного Совета Узбекской ССР уже на следующий год стала не простым членом Президиума Верховного Совета СССР, но заместителем его председателя. И пробыла на двух этих должностях до 1970 года. А потом ещё четыре года работала председателем одной из палат Верховного Совета СССР – Совета национальностей.
Ну а дальше Ядгар Садыковна исчезла с политической сцены. Говорили, что из-за конфликта с всесильным Шарафом Рашидовым, который её и продвигал. Из-за чего случился конфликт, я не знаю, знаю только, что конфликтовать с Рашидовым было смертельно опасно: его спецслужбы тщательно собирали компромат как на его врагов, так и на друзей. А уж на Насриддинову столько всего было собрано – столько преступников с её (небескорыстной, скорее всего) помощью было помиловано, столько чиновников (за хорошую, вероятно, мзду) получили повышения по службе, что завести на неё уголовное дело труда не составило. И не спасли её ни четыре ордена Ленина, ни орден Октябрьской революции, ни четыре других менее значительных. Ядгар Садыковну арестовали. Вышла ли она из тюрьмы при Рашидове или после его смерти, я не знаю.
Но Михаил Порфирьевич Георгадзе, повторяю, умер на своём рабочем месте. Хотя брал за помилование, наверное, не меньше, чем Насриддинова. Президиум Верховного Совета СССР был единственной инстанцией, которая могла помиловать любого, даже совершившего чудовищное преступление и приговорённого за него к смертной казни.
Смертная казнь в СССР широко практиковалась. Судьи приговаривали к ней охотно. Верховный суд
