— Чепуха, — возразил Заноза. — Погоди, я выужу у него, в чём дело.
Как-то он попытался заговорить с Али-бабой:
— Почему у тебя такой несчастный вид? Болит что-нибудь?
— Нет. Уф… — тяжело вздохнул Али-баба.
Заноза не удовлетворился таким ответом.
— С того понедельника, когда ты ездил к своим родителям, ты совсем переменился. Почему? Ты с ними разругался?
— Нет, что ты!..
— Тогда ты, наверно, что-нибудь натворил. Выкинул какую-нибудь глупость. Мне ты можешь во всём сознаться.
— Фу-ты ну-ты! Что же я, по-твоему, сделал? — Голос у Али-бабы дрогнул.
Заноза ничего не заметил. У него уже возникло новое подозрение.
— Ах, теперь я всё понял. Могу поспорить, что здесь замешана девчонка. Скажи правду! Я угадал?
— Да нет же… — И Али-баба, как ящерица, ускользнул от Занозы.
Его единственное спасение было в бегстве. Заноза почти отгадал его горе. Действительно, всему виной была девушка, о которой он думал дни и ночи… Рената! Она вступилась за него, она защищала его перед всеми, а он, что он натворил?
Али-бабу мучили угрызения совести. Он не находил себе места. Даже ночью, ворочаясь без сна на своей постели — раньше он спал, как сурок, — Али-баба вспоминал о своём позорном поступке. «Всё уже прошло, я должен это забыть, я просто не хочу об этом думать», — внушал он себе. Но ничего не забывалось. Стоило ему только встретиться с Ренатой и увидеть её повязку, как он вновь сгорал от стыда. Как скверно, как низко, как вероломно он поступил! Он осыпал себя упрёками. «Я, я не стою того, чтобы она мне помогала, — думал он. — Я трус, а она… Как она добра!»
Печаль разрывала ему душу.
Несчастный случай с Ренатой и смелый поступок Вальтера Баумана ещё много дней продолжали обсуждать в народном имении.
— Какое невезение! И надо же было этому храброму парню в последний момент попасть под колёса! — говорили люди. — Да, Бауман настоящий человек! Будем надеяться, что его бедро скоро заживёт.
Александру Кнорцу все эти разговоры были не по душе.
— Какая глупость! Какая глупость! — раздражённо твердил заведующий хозяйством. — Они охотно наградили бы Баумана какой-нибудь медалью. Но уж я позабочусь о том, чтобы вся эта история была расследована. Так дело не пойдёт! Надо обязательно выяснить, почему Рената Либиг ехала в повозке одна. Где же была эта девчонка Бритта Лампрехт? Тут что-то не так!
Он поднял на ноги специальную комиссию по расследованию несчастных случаев, которая когда-то, в далёкие времена, была создана в имении, а потом почила мёртвым сном.
— Дело тёмное. Вы должны как можно скорее выяснить все обстоятельства этой истории, — потребовал он от Эмиля Кабулке, который в своё время был назначен председателем упомянутой комиссии, но уже успел об этом позабыть.
Кабулке сдвинул, по привычке, свою кепку на затылок.
— А что тут выяснять? Ренате что-то попало в глаз, а эти упрямые клячи понесли. Вот и всё. Так всегда бывает, потому что лошади капризны, как бабы. Моя старуха тоже бесится вот уже три дня…
Эмиль Кабулке всегда избегал вмешиваться в дела, которые были связаны с писанием протоколов, отчётов и других бумаг.
— Нет, мой дорогой, так дело не пойдёт! Этот случай необходимо расследовать, — не уступал Александр Кнорц. — Представь себе: ведь лошади могли сломать повозку! А повозка — это народная собственность, наша народная собственность, которую комиссия обязана защищать. Это ваш долг. Не то и с вас тоже спросят.
Он обещал Эмилю Кабулке взять на себя всю канцелярскую работу.
— Я сам допрошу девушек, а протоколы передам вашей комиссии, — предложил он.
Это подействовало. Кабулке согласился.
— Ну хорошо, только ты уж смотри, подготовь всё так, чтобы мне потом осталось только подмахнуть свою фамилию, — потребовал старший скотник.
В тот же день Ренату и Бритту вызвали в контору. Александр Кнорц сидел за своим столом с видом заправского следователя.
— Подойдите ко мне ближе! Комиссия по расследованию несчастных случаев нуждается в ваших показаниях. Видите, к чему привела эта дурацкая история с лошадьми… Вы должны говорить только правду, ничего не скрывая и не о чём не умалчивая. Ты, Рената, присаживайся сюда, к моему письменному столу. А ты, Бритта, пока что выйди. Я допрошу вас каждую в отдельности.
Бритта, надувшись, вышла в коридор.
— Ну и обезьяна! — сердито ворчала она. — Он ведёт себя так, будто мы совершили преступление…
Допрос начался. Фрейлейн Лобеданц приготовилась стенографировать. Кнорц сразу же начал плести свои сети.
— Ты принимала повозку вместе с Бриттой Лампрехт. Почему же твоя приятельница не вернулась вместе с тобой? — спросил Кнорц.
Рената ответила, что Бритта осталась в городе, чтобы получить свой велосипед. Кнорц хитро прищурился.
— Так, — сказал он. — Значит, она покинула тебя без разрешения?
— Нет, господин Бауман разрешил ей остаться, — возразила Рената, торопясь защитить подругу.
Александр Кнорц поднял брови.
— Гм! Интересно, очень интересно! Отметьте это, фрейлейн Лобеданц. Запишите так: «Ученица, которая сопровождала возницу, с разрешения воспитателя занималась в рабочее время в Борденслебене своими личными делами». Действительно, это очень многое разъясняет. Ты, Рената, можешь идти. Пришли свою приятельницу.
Ренату отпустили. Теперь за столом, напротив Кнорца, сидела Бритта.
— Правда ли, что после того, как вы сдали капусту, ты отправилась за велосипедом?
— Да! — сказала Бритта испуганно.
— И коллега Бауман разрешил тебе это?
— Да.
— Сколько времени ты оставалась в городе?
— Мой велосипед ещё не был починен. Мне пришлось ждать.
— Сколько времени?
— Полтора часа, — робко призналась Бритта.
— Полтора часа! — повторил Кнорц таким тоном, будто девушка сказала «три дня». — Запишите, фрейлейн Лобеданц: «Ученица Бритта Лампрехт с ведома и дозволения преподавателя задержалась в Борденслебене на полтора часа». Дело было именно так, не правда ли? — спросил он, угрожающе посмотрев на Бритту.
Взволнованная Бритта закрыла лицо руками. Она вспомнила, как Вальтер Бауман, помогая им грузить капусту, внушал ей, чтобы она не задерживалась слишком долго в городе и непременно возвращалась домой вместе с Ренатой. Бог ты мой! Вдруг сейчас обнаружится, что она действовала самовольно. Тогда Кнорц скажет, что и она виновна в этом несчастном случае.
Кнорц начал терять терпение.
— Что тут долго раздумывать? Так это было или не так?
— Так, — трусливо сказала Бритта, не глядя ему в лицо.
