кандидатуры и все данные вводил в компьютер.
На экране черным по белому было написано, что человек, сидящий передо мной — Андрей Юрьевич Комарин… сотрудник Федеральной Службы Безопасности России. Из дальнейшего текста стало понятно, что при выполнении какого-то задания в Одессе его вычислила СБУ. Операция была сорвана, и разведчика пришли «брать». Дальше было непонятно. То ли Комарин при отходе промахнулся из базуки, то ли приехавшие «спецы» промахнулись по его машине, а потом все списали на него, но ракета пролетела не десять метров до цели, а пересекла стройку, на которой проводилось задержание, и влетела в окно школы. В результате погибли тридцать семь детей и было тяжело ранены еще около шестидесяти.
Тут и выяснилось, что Комарина посылали на явный провал с дезинформацией. ФСБ сразу же от него отказалась, дескать, мы таких сотрудников не признаем, и за погибших детей пусть отвечает по украинским законам, а СБУ вытрясла из Андрея все, что смогла, и спихнула его в суд с подрасстрельной статьей. Надо отдать должное Андрею, он «раскололся» только после применения, как это было написано в его деле, «медикаментозных способов допроса». Могу себе представить эти способы.
По всему выходило, что Андрей был преступником, а после его исчезновения наверняка разыскивался Интерполом как особо опасный рецидивист.
Ну что ж, лучшей кандидатуры на сержанта и сыскать трудно. Я посмотрел на Андрея, и он сочувственно улыбнулся.
— Нелегкая задачка, смотрю, стоит перед вами. Может, сразу меня пустите в расход?
— А это еще зачем? — поинтересовался я и про себя восхитился его самообладанием. Многие на моем месте действительно посчитали бы более безопасным ликвидировать такого человека.
— Один умный у вас уже был и, насколько я понимаю, ваш друг. Теперь вы хотите обзавестись еще одним помощником, — проговорил Андрей печальным голосом и, взяв предложенную мной сигарету, продолжил: — Вы хотели найти смышленого боевика, ну, чтобы был способен отличить кассовую книгу от таблицы умножения, а я могу представлять для вас опасность не менее серьезную, чем Вадик. Так что шансов остаться в живых у меня немного. Я уже был в камере смертников, и мне не привыкать ожидать пули. Я просто хочу, чтобы нам обоим было легче, а для этого вещи должны быть названы своими именами.
Он протянул руку к бутылке и посмотрел на меня. Получив утвердительный кивок, Андрей наполнил свой, долил мой стакан и, уже не спрашивая разрешения, намазал «Виолой» хлеб и шлепнул сверху кусок ветчины толщиной в палец. Новоиспеченный сержант пригубил вино и, одобрительно хмыкнув, принялся за ветчину. Ох как он за нее принялся… По его аппетиту трудно было судить о глубине смирения перед выносимым мной в данный момент приговором. Создавалось впечатление, что это ему меня жалко, хотя, если быть объективным, и жалел он меня так, для виду.
— Мне не позавидуешь, правда? — улыбнулся я. — Ты это хотел сказать? Но я тебя успокою. Ты будешь моим лейтенантом, а не сержантом, и никто тебя «устранять» не собирается.
— А что мне помешает напасть на вас, когда вы этого не будете ожидать, забрать транслятор и заставить выпустить нас всех отсюда? — деловым тоном осведомился Андрей и с детской непосредственностью облизал испачканные «Виолой» пальцы.
— Назову три причины. Тебе некуда идти, а у меня ты заработаешь себе не только деньги, но и «новую жизнь». Позже ты поймешь, что со мной ты можешь получить еще больше. На самом деле каждый будет заниматься тем же, что и «на свободе», только с меньшим риском и в больших масштабах. Во-вторых, ты не сможешь воспользоваться местной аппаратурой или перепрограммировать ее на себя. Тут используется что-то типа генетического кода, его снять просто нельзя. Мне повезло, и я, сам того не зная, ориентировал технику на себя. Все. Это уже упущено, и я сомневаюсь, что тут поможет даже моя смерть. Скорее всего — не поможет. Есть желание проверить? И в-третьих, если я нахожусь под принуждением или в невменяемом состоянии, аппаратура просто не послушается, а может, и устранит меня как объект. С принуждением мы проверяли, а накачивать меня наркотиками побоялись, хотя под сильным «бухом» тоже не работает. Теперь расскажи, как ты сможешь заставить меня выполнять твои приказы?
Андрей надолго задумался, а потом спросил:
— А если, например, пригрозить, что будем пытать Лену или еще кого-то, кто вам не безразличен?
— Хорошая мысль, — похвалил я. — Значит, если я под дулом нажимаю кнопку, то компьютер это засекает, а если под страхом расправы, то нет? сделав паузу, я медленно и со вкусом выпил свой стакан вина и, забрав ветчину, к которой Андрей уже стал присматриваться, продолжил:
— Кстати, а ты не думал, что, заметив принуждение, связанное с угрозой моей жизни, компьютер может решить, что я ненадежный руководитель, и «отключить» меня от управления совсем? Не думал или не знаешь? Я тоже не знаю. И никто не знает. Но уверяю тебя, что создатели этой техники были умнее всех нас вместе взятых, и если они задумали устроить систему безопасности, то уж поверь мне, устроили. Теперь о другом. Если не пытаться меня убрать, а жить по моим законам (а я намереваюсь разворачиваться), то любой может получить преимущества, о которых он и думать раньше не мог. Так теперь ответь: будешь меня убивать или беречь, как зеницу ока?
— Это звучит весьма убедительно. Но я еще подумаю, — заулыбался Андрей, приветливо наклонив голову. — Что мне делать сейчас?
— Ты же умный? Сам скажи, — предложил я и закурил. Разговор мне нравился, и я стал получать от него эстетическое удовольствие.
— Я думаю, что разумно восстановить патрулирование резиденции. У нас получились три отделения, а значит, можно устроить три последующие дежурства. Старший отделения будет отвечать за порядок в резиденции, а я за охрану вообще. Нужно возобновить спортивные занятия, держать оружие в порядке. Да много чего нужно. Я так понимаю, что вы не хотите, чтобы они бездельничали? Так?
— Давай перейдем на «ты», — вдруг предложил я. — Ты все правильно решил.
— На «ты» так на «ты», — согласился Андрей, и мы подняли бокалы. Увы, выпить нам было не суждено. Нас прервал резкий вой, изданный «старшим» компьютером.
На экране мигала надпись, которую я с трудом попытался перевести. Что-то происходило с объектом под названием «араслан». Я чуть не поперхнулся. Буквы чужого алфавита в моем переводе выстроились в земное имя — Араслан. И с этим Арасланом что-то было не так. Причем происходящее было настолько неординарно, что компьютер посчитал необходимым немедленное вмешательство.
Мы прыгнули в лифт и через секунду ворвались в спортзал. Нашим глазам открылось замечательное зрелище. Все бугаи собрались в широкий круг, а в центре один из «глаз» бил ногами «товарища по оружию». Лежащий уже не сопротивлялся и, видимо, был без сознания.
Андрей, не дожидаясь моей команды, рявкнул:
— Назад! — и рванулся к бойцу. Тот недоуменно уставился на Андрея, но бить лежащего перестал.
— Как стоишь, сука? — заорал Андрей и ударил нападающего в живот.
Ударил резко, без замаха, но, видимо, сила удара была такой, что громилу отбросило назад.
— Ты чего, братан? — спросил ошеломленный мордоворот, поднимаясь с пола. — Он же гнида, вякать надумал!
— Закрой пасть! — продолжил Андрей, не меняя тона. — Я тебе покажу «вякать». Руки по швам, ноги вместе, подбородок вверх, смотреть поверх моей головы. Или ты меня не понял?
— Понял, — ответил сквозь зубы «глаз» и нехотя стал, как требовалось.
— Надо говорить: «Понял, сэр!» Все, что вылетает из твоей вонючей пасти, должно кончаться на «сэр». Понятно?
— Понятно, — процедил боец и сразу же согнулся от следующего удара.
— Понятно? — взревел Андрей.
— Понятно, сэр.
Я с восторгом наблюдал за методами работы лейтенанта. Куда там книжки и кино. На моих глазах происходило «обращение новобранца».
— У вас, обезьяны, радость! — продолжил Андрей, когда «глаз» поднялся. — Я теперь тут лейтенант, а ты, ты и ты — он ткнул пальцем зачислены сержантами. Вы все у меня превратитесь в настоящих спецов, и дисциплина будет, про какую вы еще не слышали. Когда я говорю: «Ты», первым делом из пасти каждого
