– Будь он даже мне милее всех, – быстро ответила вдова, – и имей он не одно, а два таких королевства, что может дать такая любовь? Я не гожусь в любовницы и не променяю легкомысленно своего спокойного дома на какой бы то ни было дворец, из которого могу возвратиться опозоренной. Говорю вам об этом заблаговременно. Подарки, уговоры, лесть обещания – все это ни к чему не приведет. Моя честь для меня дороже любви, и я ее не отдам ни за какие блага. Поэтому все ваши старания напрасны!
Кохан, получив такой категорический отпор, однако, не считал себя побежденным.
Во-первых, он прекрасно знал, что женщины, дорожа собою, чтобы их больше ценили, в конце концов всегда сдаются. К тому же он не особенно верил искренности ее отказа и хотел выиграть время, так как оно часто влияет на самые твердые решения.
– Прекрасная Кристина, – произнес он с многозначительной улыбкой. –Там, где вспыхнула такая великая любовь, как в сердце моего пана, вероятно, найдутся и средства для ее удовлетворения…
Кто знает? Брак не исключен, и корона могла бы украсить ваше прекрасное чело. Ведь это чего-нибудь да стоит, надо лишь быть более благосклонной и не отталкивать от себя.
Кристина внимательно слушала.
– Вы меня искушаете, – прервала она, – как сатана Еву в раю. Тот ей обещал познание всего, а вы мне, как ребенку игрушку, показываете издали корону, но… Я не верю. Нет, не верю!
При этих словах она машинально взяла со стола перстень с сапфиром и, надев его на палец, поднесла руку к свету, любуясь прекрасной игрой камня. Это был хороший признак.
– Вы правы, – прибавила она, – за подарок короля следует отблагодарить его тем же, но я бедная вдова, и у меня не найдется ничего, достойного такого могущественного господина…
Она медленно сняла с руки кольцо с небольшим, но прекрасным рубином и, как бы прощаясь с ним, приложила к своим губам и бросила на стол перед Коханом.
Тот жадно схватил его.
– Камень стал в тысячу раз ценнее с тех пор, как ваши уста к нему прикоснулись, – сказал гость, бережно пряча перстень. – Я передам королю, что вместе с перстнем вы ему послали поцелуй.
– Вы не должны этого говорить, – кокетливо улыбаясь, произнесла Рокичана, – это было лишь прощание с дорогим для меня колечком… Больше ничего!
Рава сделал насмешливую гримасу.
– Все равно! – воскликнул он. – Вы это называете прощанием с колечком, а я скажу, что поцелуй предназначался для короля! Пускай, бедняга, хоть этим себя успокоит. А завтра, прекрасная Кристина, когда мы рано утром выступим из Праги, мой пан проедет мимо вашего окна, подарите ему хоть один приветливый взгляд, прошу вас об этом.
На это вдова ничего не ответила; она занялась разливанием вина в бокалы и придвинула Кохану стоявшие на столе пирожные. Высказав все, что она нашла нужным, и что ее больше всего удручало, она себя почувствовала гораздо свободнее и стала более ласковой с гостем.
Последний, исполнив данное ему поручение, начал рассказывать о своем господине, о его могуществе, богатстве и силе.
– Люди могут говорить о нас все, что им вздумается, – сказал он, –что наша страна дикая пустыня, что у нас нет городов с каменными постройками, что мы одеваемся в звериные шкуры и питаемся кашей и мукой. Но если бы вы увидели королевскую сокровищницу, груды серебра и золота, сундуки с жемчугом, сотни пурпуровых покрывал и разных материй, тысячи дорогих мехов, прекрасную посуду, которой хватит для приема целого города, – тогда бы вы знали, что значит польский король… А при нашем дворе и при дворе его сестры, королевы Елизаветы, нет недостатка ни в прекрасных рыцарях, ни в певцах, ни в артистах, ни в рассудительных людях, потому что они это любят. И жизнь у нас вовсе не так монотонна и бесцветна, как это кажется издалека.
– Я всему этому верю, – ответила Рокичана, – но что мне до того? Я этого не увижу.
– Почему? – прервал Кохан. – Я совсем не теряю надежды увидеть вас при нашем дворе.
Они взглянули друг на друга. Рокичана опять сделалась серьезной.
– Для осуществления этого, – произнесла она, – нужна свобода короля, чтобы он мог на мне жениться, иначе вы меня там не увидите.
Кохан, помолчав немного, возвратился к прежнему разговору.
– Любовь творит чудеса, – произнес он, – но для этого необходимо, чтобы ей отвечали тем же.
Вдовушка ответила многозначительным взглядом.
– Рассчитываете ли вы когда-нибудь опять посетить Прагу вместе с вашим паном? – спросила она.
– Мы здесь часто бывали и, даст Бог, не один еще раз приедем; ваши прекрасные глаза, вероятно, нас привлекут сюда!
Затем, выпив большой бокал вина за здравие хозяйки, он взял из-за пояса перчатки и собрался уходить.
– Передайте через меня, – сказал он напоследок, – хоть одно ласковое слово моему господину, нам легче будет уезжать отсюда…
– Вы уже слышали все, что я могла сказать, – ответила Рокичана, не поднимаясь с места. – Передайте ему мою благодарность и мой совет – лучше забыть меня, чем мечтать о том, что я для него пожертвую своей честью. Один лишь путь ведет ко мне – законный брак.
Выражение ее лица вовсе не соответствовало только что произнесенным словам; оно не было строгим, и подавало кой-какую надежду.
Рава почтительно поклонился и, обещав вдове исполнить ее поручение, вышел из комнаты с иронической улыбкой на устах.
