Три свадьбы были отпразднованы в воскресенье. Погода благоприятствовала торжеству, съехалось много рыцарства, и дом старого Белины выглядел теперь совсем иначе, чем раньше.
В большой горнице внизу, в которой в тревожные дни собирались все главные участники обороны, теперь были поставлены столы для гостей. Шум веселья и громкие возгласы разносились по обоим дворам замка.
Был уже поздний вечер, и празднество становилось все более шумным и оживленным, когда вдруг все – и гости, сидевшие за столом, и молодежь в соседней комнате – вздрогнули от неожиданности и испуга.
У ворот замка раздался громкий и какой-то необыкновенный, никем не слыханный звук трех труб… Рога и трубы соседей были всем уже известны, их можно было легко распознать, но тут было что-то совсем новое и страшное.
В горнице все повскакали с мест, поспешно хватаясь за мечи; невольно вспомнилось недавнее страшное время. Все бросились к воротам. Белина уже стоял на возвышении над ними, но, едва взобравшись, он проворно спустился вниз, приказывая раскрыть ворота настежь.
– Король, король! – раздавались крики в замке.
Это был, действительно, сам король. Он стоял лагерем неподалеку от городища. Ему сказали, что в замке справляют целых три свадьбы сразу, и государь пожелал повеселиться в кругу своих верных слуг и дружины.
Вся горница сразу наполнилась народом, потому что всем хотелось поглядеть поближе на своего дорогого короля. Заняв приготовленное ему место, король снял свою соболью шапку и осмотрелся вокруг.
– Хозяин! – сказал он. – Не думайте, что я приехал у вам только как гость, нет, я явился сюда, как судья. Здесь есть виновные, которые должны предстать перед мною на суд.
Король сделал знак старому Трепке, и тот начал свою речь такими словами:
– Да, милостивый государь не может простить того, что его воля и его приказ не были выполнены. Подойдите ближе, подлежащие королевскому суду, вы, Марта, вдова Спытка, вы, дочь Спытка Катарина и ты, Томко Белина! По воле государя, дочь Спытка должна была достаться Вшебору Доливе, вы дали ему слово и не сдержали его!
Хоть Трепка говорил все это далеко не грозным тоном, все переглянулись между собой и не знали, что сказать и как поступить. Тогда Томко, взяв за руку жену, сиявшую в тот день великим счастьем и радостью, подошел к королю и опустился перед ним на колени.
– Если и есть тут виновные, то только я один. Пусть же и наказание падет на меня одного!
Подошел и Вшебор и поклонился королю.
– У ног королевских прошу за него; он спас мне жизнь! А вот доказательство того, что я не пострадал из-за него: сегодня я повел к алтарю ту, с которой стою перед тобой…
Король улыбался.
– Хорошо было бы, если бы все были грешны только таким непослушанием! – сказал он, весело смеясь. – Но все же без наказания нельзя этого оставить! – прибавил он, делая знак одному из своих приближенных.
Тот выступил вперед и подал королю золотые цепи.
– Чтобы вы всегда помнили о своей вине, – сказал он, носите вот эти цепи и как только взглянете на них, думайте обо мне.
Все стали на колени перед Казимиром, а он возложил цепи по очереди женщинам и мужчинам. Радостные клики зазвучали в замке, а король, взяв кубок из рук хозяина, выпил за здоровье новобрачных.
И день этот сохранился в преданиях, и память о нем передавалась из поколения в поколение, как и воспоминание о страшных днях тревоги и ужаса, за которые он был щедрой расплатой.
Notes
