ночной дозор на гору. Воздух наполнен ритмами Шопена, в руке у мамы бокал вина, а если дома папа, значит, где-то неподалеку стоит высокий стакан с виски. Отец проведет вечер, уютно устроившись в кожаном кресле, пока мама будет неустанно блуждать по дремучим лесам возле священной пещеры Халдис.
Я брела по лестнице, опустив плечи и чувствуя, как мне трудно передвигать ноги. Тело стало тяжелым, словно старая боксерская груша. Мне не хотелось ничего, кроме как принять горячую ванну, лечь в постель и никогда больше не просыпаться. Когда я добралась до последней ступеньки, из-за закрытой двери спальни Анселя послышались звуки возни и странные глухие удары. Я остановилась у входа в комнату и подняла руку, чтобы постучать, но дверь неожиданно распахнулась.
— А, Калла!
Из спальни Анселя вынырнула Брин. Щеки у нее горели. Наши глаза встретились на мгновение, потом она отвела взгляд. Когда она отвернулась, я обратила внимание, что желваки на ее скулах ходят ходуном.
— Ты все еще здесь?
Я быстро сделала простые арифметические выкладки. Последний раз я видела Брин утром, у кухонного стола. С тех пор прошло двенадцать часов.
Брин посмотрела прямо перед собой, в глубь коридора, и опустила глаза.
— Гм. Ну, да. Я тут… Знаешь ли… Помогала Анселю подготовить работу по английской поэзии.
Сказав это, она побарабанила пальцами по бедрам, продолжая упорно смотреть в пол.
— А, ну да, — произнесла я, внимательно разглядывая ее. — Вероятно, мальчик здорово отстал и надо было наверстать?
Брин лукаво усмехнулась уголками рта.
— Ну, я бы так не сказала.
— Спасибо за помощь, Брин! — послышался из-за двери голос Анселя.
— Ну, ладно, Кэл, до завтра, — кинула на прощание Брин, уносясь вниз по лестнице.
Широко открыв глаза от удивления, я проследила за ее поспешным исчезновением и направилась в комнату брата. Ансель лежал на кровати. Он с безразличным видом неспешно перелистывал страницы книги, это была антология английской литературы.
— Удачный дозор? — спросил он, продолжая делать вид, что читает.
— Да, вполне, — ответила я, присаживаясь на край кровати. — А как у тебя день прошел?
— Фантастически, — промурлыкал брат в ответ.
— Это что же такого фантастического произошло, братишка? — поинтересовалась я, подпирая рукой подбородок.
Он сел прямо, расправил плечи и оттолкнул книгу так сильно, что она, проехавшись по постели, слетела на пол.
— Тебе разве не по ней надо готовиться? — спросила я, указывая на поверженную антологию.
Брат не обратил на мой указующий перст ни малейшего внимания.
— Надо поговорить, — заявил он, приосанившись для пущей официальности. — Речь идет обо мне и Брин.
— Вот как? — произнесла я и подергала за покрывало.
Лицо брата приняло озабоченное выражение.
— Да, обо мне и Брин.
О боже. Я ждала чего-то подобного. Бедный Ансель.
— Ну, нет необходимости повторять, я и в первый раз все отлично слышала. Так что ты хотел рассказать о вас двоих?
— Да ну тебя, Кэл, — сказал брат. — Ну, мне что, разжевывать все для тебя нужно?
— Вероятно, на этот раз да, — согласилась я, понимая, что он хочет сказать, но в душе надеясь, что речь все-таки пойдет не о том, о чем я подумала. Если бы Ансель хотел поговорить о чем-то другом, пожалуй, для всех нас было бы лучше. Шея брата медленно начала краснеть. Он покашлял.
— Ну, ты не заметила, как я…
Он покачал головой и с силой ткнул кулаком в подушку, заставив меня засомневаться в ее долговечности. В воздухе между нами закружились гусиные перышки.
Я выпрямилась.
— Так, давай рассказывай, в чем дело.
Ансель медленно опустил голову, потом поднял ее, словно повторяя про себя заготовленную речь.
— Я хочу быть с ней.
Он набрал в легкие побольше воздуха и, решившись, выложил все, что хотел сказать.
— Когда будет создана новая стая, я бы хотел, чтобы Брин стала моей второй половинкой.
— Ансель! — воскликнула я, поняв, что все еще хуже, чем я ожидала.
— Понимаешь, Кэл, я люблю Брин. Очень сильно. До смерти. Со мной случилось все то, о чем пишут в книжках и показывают в кино. Кроме нее, мне в жизни ничего не нужно, — объяснил брат. — Я должен был с тобой поговорить. Я обещал ей.
Я знала, что должна ответить. Слова отчетливо звучали в моей голове, но вскоре их заглушила другая мысль. Мне захотелось задать брату вопрос.
— А что она тебе сказала?
Лицо Анселя вспыхнуло.
— Она позволила мне поцеловать себя. И мне показалось, что ей понравилось.
Я зарычала, потому что обстоятельства этого требовали, но в душе почувствовала облегчение. Может быть, все не так уж серьезно.
— Боже, Эн, это ведь Брин. Она все в жизни хочет попробовать хотя бы однажды. — Я указала рукой в конец коридора, где недавно скрылась Брин. — Я пришла домой, и она поняла, что не успеет скрыться до моего появления. Прости, малыш, но, думаю, она сейчас в ужасе бежит домой.
— Ну, нет, — ответил брат. — Она просто испугалась, что ты разозлишься. Она всерьез уверена, что ты можешь откусить ей ухо в припадке гнева.
— Значит, так, — продолжила я, от души надеясь, что Ансель не воспримет мои слова слишком близко к сердцу. — Я знаю, что ты без ума от Брин с тех пор, как ты был еще маленьким волчонком, но я тебя прошу, не нужно слишком уж обольщаться.
— Калла, не спеши, — сказал Ансель. — Я уже не тот маленький брат, которого ты привыкла видеть. Можешь мне поверить на слово.
— Ты чертовски уверен в себе, — осторожно ответила я, наблюдая, как он обнажает в ослепительной улыбке все тридцать два зуба.
Брат потупился, прикрыв серые глаза вуалью ресниц.
— Ты думаешь? А что, если я скажу тебе, что Брин позволила мне целовать себя четыре часа подряд?
— Что? — спросила я, чуть не свалившись с кровати.
— И дело не ограничилось поцелуями, — заверил брат, и лицо его приобрело дьявольское выражение.
— Ансель! — воскликнула я изумленно, понимая, что все было не так, как я себе это представляла.
Брат подскочил на матрасе. Глаза его горели веселым огнем.
Я перекатилась на живот, схватила подушку и впилась в нее зубами.
— Слушай, Кэл, я думаю, тебе стоит порадоваться за нас. Мы любим друг друга, — сказал Ансель и несколько раз легонько ткнул меня кулаком под ребра.
Я выпустила из зубов край подушки и повернулась к нему лицом, крепко прижав к бокам кулаки.
— Для нас эти вещи не важны. И мне все равно, о чем написано в книжках и что показывают в кино. Мы живем не по тем законам, по которым живут люди! — отчеканила я. — Ты знаешь об этом, Ансель.
— Знаю, знаю, — ответил он, избегая смотреть мне в глаза. — Но отец говорил, что Хранители прислушиваются к рекомендациям вожаков. И раз уж ты знаешь о наших с Брин чувствах, ты могла бы
