претензии на высшее руководство в стране. Роднили и схожие мысли об отдельной «российской» столице, отдельной Компартии и т. п.
Нет, не всё, не всё у «ленинградцев» было чисто… И конспиративные встречи они проводили, и конспиративные планы имели… Собственно, и ярмарку в Питере затеяли не в последнюю очередь для того, чтобы под благовидным предлогом собрать в одном месте руководителей из разных регионов и прозондировать их настроения.
В распоряжении Сталина было достаточно информации, в том числе и записей при помощи оперативной техники бесед Вознесенского с Кузнецовым, Попковым и Родионовым, чтобы почувствовать по отношению прежде всего к Вознесенскому и Кузнецову нечто такое, что, очевидно, чувствовал Тарас Бульба, глядя на отступника Андрия.
Сталин видел в Вознесенском и Кузнецове если и не прямых своих преемников — в хорошей форме тогда были Маленков, Берия, Каганович, Булганин, Пономаренко, то носителей новой морали и новой чести советского лидера. А они оказались из племени выскочек, начинающих морально деградировать почти сразу после того, как попадают на вершины успеха и власти. Сталин имел право надеяться, что даже в частных разговорах относительно молодые руководящие партийцы уровня Кузнецова и Вознесенского спорят о том, как они будут
29 — 30 сентября 1950 года в Ленинграде прошел судебный процесс по делу Вознесенского, Кузнецова и других. А в ночь на 1 октября Вознесенский, Кузнецов, Попков, Родионов, Капустин и Лазутин были расстреляны.
Около ста человек получили по этому делу от 5 до 25 (единицы) лет лагерей. Чуть более ста были высланы. Это были различные работники ленинградских партийных и советских органов, а также ряд их родственников — близких и дальних. В источниках называются тысячные цифры, однако если быть точным, то всего было осуждено 214 человек, из них основных обвиняемых 69 человек. Данные взяты из справки, представленной Хрущеву 10 декабря 1953 года министром внутренних дел Кругловым и его заместителем Серовым. Поскольку она готовилась в рамках предстоящей реабилитации, то сомневаться в точности цифр не приходится.
Вознесенского, Кузнецова, Попкова, Родионова, Капустина и Лазутина Хрущев посмертно реабилитировал уже в 1954 году. Но в партии их восстановил лишь Горбачев — в 1987–1988 годах. Факт — на мой взгляд — на размышления наводящий.
И еще два факта в качестве информации к размышлению о чести, совести и правде. Если уж быть точным, то в упомянутой выше справке было сказано так:
«…Согласно имеющимся приговорам Военной Коллегии и постановлениям Особого Совещания, 23 человека осуждены Военной Коллегией к ВМН (расстрелу), 85 человек осуждены на различные сроки содержания в лагерях и тюрьмах, один человек помещен в психиатрическую больницу для принудительного лечения и 105 человек постановлениями Особого Совещания МГБ направлены в отдаленные районы страны в ссылку на различные сроки, в основном от 5 до 8 лет».
Это, безусловно, наиболее точные данные, относящиеся к «ленинградскому делу», причем они были впервые опубликованы в 2000 году в сборнике документов «Реабилитация: Как это было…». При этом в справке Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС и Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, опубликованной в № 2 за 1989 год горбачевских «Известий ЦК КПСС», на стр. 132 приводятся фамилии ряда расстрелянных, где, кроме основной группы в 6 человек, названы также Г. Ф. Бадаев, И. С. Харитонов, П. И. Левин, М. А. Вознесенская и А. А. Вознесенский (сестра и брат Н. А. Вознесенского), М. В. Басов, Н. В. Соловьев, А. Д. Вербицкий, А. А. Бубнов «и многие другие»…
Итак, в 1954 году мы имеем точное количество в 23 человека, приговоренных к ВМН без указания фамилий. В 1989 году — 15 конкретных фамилий и количественно неопределенное «и многие другие». А вот что мы имеем в 2003 году… В этом году в научном (!) издательстве «Большая Российская энциклопедия» вышел энциклопедический словарь «История Отечества», где во вводной статье можно прочитать:
«В первые послевоенные годы возобновились политические репрессии. По так называемому «ленинградскому делу» были репрессированы сотни советских и партийных функционеров, когда-либо работавших в Ленинграде, свыше 200 человек были расстреляны…»
Вот так. И если бы «россиянские» «историки» отважились начать работу над сборником документов «Фальсификация: Как это было…», я мог бы предложить им вышеприведенную документальную коллизию в качестве одного из сюжетов такого сборника.
ПОСЛЕ войны стали проявлять активность и уцелевшие троцкисты, а их было не так уж и мало. И они были не так уж и бессильны. А при этом они так ничего и не поняли, ничего при этом не забыв. 3 июня 1949 года в спецсообщении Абакумова Сталину № 5495/а шла речь о двух личных секретарях старого кавказского большевика 84-летнего Михи Цхакая, доживавшего в Москве, — Сломницкой и Мурованном. Он — из семьи лесопромышленника, она — из семьи фабриканта. Оба — старые и даже после войны активные, действующие троцкисты, сумевшие втереться в доверие к глубокому старику Цхакая и полной мерой это доверие эксплуатирующие.
Как сообщал Абакумов, в кругу близких ей лиц Сломницкая говорила: «В СССР в данное время нет социализма, нет диктатуры пролетариата, а есть диктатура бюрократии. В стране господствуют произвол и бесправие… Отсюда вывод — для того, чтобы бороться, нужно добиться вступления в партию».
И ведь что интересно! Сломницкая, как в свое время Сырцов, тоже была не совсем не права. Но что — Сталин не понимал всей опасности бюрократии? Да ее еще Ленин понимал! И боролся с ней. И эту линию всегда выдерживал Сталин. Однако можно ли за тридцать лет выдавить (по определению Чехова, который рекомендовал
Насчет произвола и бесправия тоже можно было спорить. Как раз в тот период «бесправия» американский художник Рокуэлл Кент, заблудившись, полночи бродил по Москве, пока часа через три не наткнулся на милиционера, который ему помог. При этом бандитов, хулиганов, проституток или бездомных Кент на улицах не встретил.
Троцкисты были как троцкисты: неумные, амбициозные, догматичные и умелые лишь в устроении пакостей. Они (и прочие «оппозиционеры») в условиях проблем послевоенной жизни оказывались если и не серьезной опасностью, то — во всяком случае — опасностью. В июне 1949 года Абакумов в спецсообщении 5560/а докладывал Сталину об арестах троцкистов, правых, меньшевиков, эсеров и анархистов в Москве и Московской области и писал:
«…в результате агентурно-оперативных мероприятий выявлено и арестовано 387 троцкистов, 24 правых, 20 меньшевиков, 27 эсеров и 10 анархистов.
Значительная часть арестованных не только активно участвовала во вражеской деятельности правотроцкистского подполья, но и до последнего времени вела подрывную антисоветскую работу.
Ряд арестованных преступников, проникнув в Москву и ее пригороды (вместо того, чтобы отправляться в ссылку после освобождения из лагерей по окончании войны. —
Абакумов сообщал также, что «из числа арестованных троцкистов, правых и меньшевиков наиболее характерными являются следующие», и далее, приводя подробные сведения, перечислял:
«ВАЛЕНТИНОВ Г. Б., 1896 года рождения, еврей <…>
ЛЕЙКИН З. Г., 1902 года рождения, еврей <…>
