«…мы отнюдь не намерены замазывать разногласий, имеющихся среди социал-демократических рабочих. Более того: мы думаем, что мощное и полное жизни движение немыслимо без разногласий, — только на кладбище осуществимо «полное тождество взглядов»…».
Знающие эпоху Сталина поверхностно по прочтении этих слов могут ухмыльнуться — мол, вот для того, чтобы осуществить «полное тождество взглядов» в СССР, Генсек и превратил-де впоследствии всю страну в подобие кладбища.
Но зубоскалить подобным образом могут лишь те, кто пробавляется мифами о Сталине и его делах, не имея документальной информации или злостно игнорируя её. На самом же деле Сталин был в полном смысле этого слова толерантен (то есть — терпим) по отношению к чужим заблуждениям, но лишь к искренне, так сказать, искренним заблуждениям. Современное понятие «толерантность» происходит от латинского «tolerantia» — «терпение». И Сталин — я готов это повторять и повторять — был в высшей степени
Лишь неоднократно убедившись в их дальнейшей неспособности к лояльному сотрудничеству в интересах державы, в их предательстве, двоедушии и двурушничестве, он шёл на их устранение — не в силу мстительности, а в силу исторической необходимости.
Вот пример… 17 апреля 1923 года открывался XII съезд РКП(б). Когда в зале появился Лев Троцкий в сопровождении Карла Радека, Клим Ворошилов крикнул: «Вот идёт Лев, а за ним его хвост».
Радек тогда в неумеренном печатном восхвалении Троцкого доходил до прямого лакейства — прошу читателя поверить мне на слово. Так что горячий и острый на язык Ворошилов (в молодости он взял себе партийную кличку «Антимеков», что означало «Против «меков», меньшевиков) был прав, хотя выразил свои чувства и грубовато.
А вот как ответил — письменно, что уже исключало запальчивость, — Радек. Он распространил среди делегатов съезда следующее, неостроумное, но злобное четверостишие:
Сталин тогда заметил, что у Радека не язык подчинён ему, а он — языку.
Тем дело и ограничилось, и Радек-Собельсон долгое время находился в высшем руководстве, отправившись в 1936 году в тюремную камеру отнюдь не за те давние стишки… В 1934 году он, между прочим, писал о Сталине: «К сжатой, спокойной, как утёс, фигуре нашего вождя шли волны любви и доверия…», и т. д.
Вернёмся, впрочем, в день 22 апреля 1912 года. В этот день выхода первого номера «Правды» Сталина арестовывают и 2 июля высылают в Нарымский край сроком на три года.
И опять он бежит — почти сразу. Добравшись до невской столицы, всю осень 1912 года ведёт активную работу, а в ноябре Ленин вызывает его в Краков — тогда австро-венгерский. Вернувшись в Петербург, Сталин вскоре — опять по вызову Ленина — едет в Краков и Вену, а по возвращении в Россию вместе со Свердловым реорганизует «Правду».
Но 23 февраля 1913 года Кобу арестовывают в очередной и последний раз.
2 июля 1913 года он высылается по этапу в Туруханский край, а в марте 1914 года его переводят ещё дальше — за Полярный круг в «станок» (посёлок) Курейка.
В Россию его вернула лишь Февральская революция в Петрограде.
ОДНА ИЗ глав дилогии Ю. Емельянова о Сталине называется «Мастер революции»… Безусловно — мастер. Но не просто мастер революции, а её признанный — уже до революции — вождь!
Причём с одним существенным дополнением: Сталин вёл борьбу за подготовку революции в России всегда непосредственно в России. В этом его отличие от всех остальных признанных вождей, кроме Якова Свердлова.
Лишь последний имел очень схожую со Сталиным дореволюционную биографию профессионального революционера. Моложе Сталина на шесть лет, Свердлов был арестован впервые в 16 лет. А потом, как и у Сталина, до 1913 года — нелегальное положение, революционная работа, тюрьмы, ссылки, побеги, тюрьмы, ссылки, побеги, нелегальная работа…
Все остальные вожди революции бывали в России наездами — как наездами бывал за границей Сталин.
Троцкий — одногодок Сталина, в августе 1902 года бежал из первой ссылки за границу. Арестованный в России в период первой русской революции и приговорённый в 1906 году к вечному поселению в Сибири, он тогда же бежал и уехал за границу окончательно.
Бухарин эмигрировал в 23 года, Зиновьев (моложе Сталина на четыре года) — окончательно в 1908-м, Рыков (моложе Сталина на два года) — в 1910 году.
Каменев — будучи моложе Сталина на четыре года и одно время входя вместе со Сталиным в состав Кавказского комитета РСДРП, эмигрировал в 1908 году. В 1914 году он, правда, был направлен Лениным в Россию для руководства думской фракцией большевиков. В Петрограде Каменева арестовали, однако он согласился осудить антивоенную агитацию большевиков и был сослан в Енисейскую губернию. Освобождённый Февралём 1917 года, Каменев прибыл в Петроград вместе со Сталиным 12 (25) марта 1917 года.
То есть Сталин знал не только заграницу, но, прежде всего, прекрасно знал Россию — от Балтики до Енисея и от Вологды до Закавказья.
Необходимость постоянного нахождения за границей Ленина была очевидна, а вот остальных лидеров большевиков…
Ленин был не только теоретиком партии, её «мозгом», но и — если продолжить сравнение с человеческим телом — «средостением» партии. Рисковать им было нельзя ни в коем случае! Но ведь кому-то из первых лиц большевиков надо было «тянуть» на месте повседневный «воз» внутрироссийской партийной работы!
Так вот, его всё более и более «тянул» прежде всего «Коба Иванович» Джугашвили… И если мы посмотрим на роль и значение Сталина в партии до 1917 года, то они оказываются уступающими однозначно лишь Ленину. Только после вынужденного отстранения от активной борьбы Сталин с лета 1913 года до 1917 года отходит в тень — как и Свердлов.
Причём изменить ситуацию побегом на этот раз не удавалось и не могло удаться для обоих. Дело в том, что из той, последней их ссылки успешно бежать было просто невозможно — весь начальный маршрут полностью и эффективно контролировался полицией, поскольку другого маршрута не было в силу географических особенностей местности. Вот почему из Туруханского края не пытались бежать даже такие асы побегов, как Сталин и Свердлов, — при всей потребности в их присутствии в центре назревавших событий.
Но Ленин помнил о Сталине…
23 июля 1915 года он спрашивает вначале Зиновьева: «Не помните ли фамилии
До этого он сообщает тому же В.А. Карпинскому: «Коба прислал привет и сообщение, что здоров».
То, что в Швейцарии запамятовали фамилию Кобы, говорит об одном — уровне эффективной конспирации в партии большевиков. Ведь Ленин не жил вместе со Сталиным годами и лично виделся с ним нечасто — преимущественно на крупных партийных совещаниях и съездах.
И можно предполагать, что Ленин имел на Кобу серьёзные виды в расчёте на его побег из ссылки. Но
