Россия и Япония: стравить!

и поэтому, мол, он для нас большого значения и не имеет.

Так вот же они, эти средства! Сгорели пороховым дымом, просочились в чужую землю русской кровью...

Но и Япония с каждым днем войны не крепла, а слабела и залезала в долги. Собственно, это было первое крупное военное столкновение XX века. Первое в мире! Причем столкновение, имеющее все черты современной войны.

Опыта ведения (в том числе и финансирования!) такой войны не имели не только Япония и Россия. Его не имел вообще никто — ни в одной стране и ни в одной финансовой группе. Поэтому затягивание конфликта и нахватанные второпях японцами иностранные займы, второпях же евро- англосаксонскими банкирами выданные, грозили взорвать к чертовой матери всю финансовую мировую систему.

При этом Россию такой кризис затронул бы тогда менее всего (Витте еще не успел заарканить ее внешними займами накрепко).

Мы вполне могли не спешить и завершить войну достойно. А завершили ее виттевским миром.

Что он содержал в себе?

А вот что...

Россия признавала за Японией преобладающие интересы в Корее и обязалась больше не вмешиваться в японо-корейские отношения.

Уступала Японии — «при согласии» Китая (через 4 месяца им данном) — аренду Порт-Артура и Дальнего со всей окружающей территорией, имуществом, с Южно-Маньчжурской железной дорогой от станции Чанчунь (Куаньченцзы) до Порт-Артура, со всеми каменноугольными копями, принадлежащими этой дороге или разрабатываемыми для ее снабжения.

Выплачивала возмещение в 20 миллионов долларов на покрытие расходов по содержанию в Японии русских военнопленных.

Отдавала Японии часть Сахалина южнее 50-й параллели со всеми прилегающими островами.

Обязывалась заключить с Японией конвенцию по рыболовству в русских территориальных водах Японского, Охотского и Берингова морей сроком на 12 лет.

Конвенция, подписанная 28 июля 1907 года в Петербурге, была так выгодна для Японии, что ее называли скрытой контрибуцией.

И за все это Витте получил от царской России не презрение, а прославление.

В свое время Талейран сумел защитить законные интересы Франции в абсолютно проигрышной для Франции ситуации. Витте интересы России не смог (?) отстоять в ситуации, отнюдь не проигрышной. И вряд ли кто-либо иной, кроме Витте, мог бы их «пропортсмутить» так бездарно...

Нда-а... Во всем чиновном Петербурге не нашли лучшей кандидатуры первого делегата- уполномоченного, чем Витте. А чем был бы плох тот же второй делегат — барон Розен? Витте аттестовал его так: «Это человек хороший, благородный, с посредственным умом логического балтийского немца, очень отставший от положения дел в России, относительно вопроса о мире колебавшийся, покуда не ознакомился с рассказами полковника Самойлова и капитана Русина».

Надеюсь, читатель не так уж теперь и не знаком с Романом Романовичем Розеном, чтобы не увидеть, насколько Витте был гнусно лжив в оценке своего коллеги.

Розен-то как раз в положении дел разбирался неплохо. Мысля именно здраво и логически, он потому и колебался в вопросе о том, надо ли спешить и уступать, имея к осторожности и неуступчивости все объективные основания. И лишь паническое, по сути, настроение Самойлова и скептицизм бывшего морского агента в Японии капитана 2 ранга Русина позицию Розена как-то поколебали.

Впрочем, Витте ему на переговорах и рта не давал открыть. Зато сам раздавал налево и направо автографы и интервью. Он зарабатывал дешевый сиюминутный успех у широкой публики и прессы вместо того, чтобы одним сдержанно величественным видом (а габаритами его черт не обидел) показывать, что у России, мол, пороха в пороховницах хватает.

Пожалуй, тут будет уместным привести пару слов о прессе США, взятых из донесения нашего посланника в США А.П. Кассини от 3 июня последнего предвоенного 1903 года: «Здесь живет около 3 миллионов евреев, и почти вся пресса, подобно как и в Европе, находится в их руках». А непосредственно перед войной, 11 января 1904 года, Кассини докладывал:«Общественное мнение здесь скорее расположено благоприятно к Японии благодаря непрерывающимся инсинуациям англо-еврейской прессы».

Витте не мог не понимать, что ни о какой искренней и долговременной благорасположенности американской прессы к России не может быть и речи уже хотя бы потому, что «англо-еврейская» пресса была кровно заинтересована в том, чтобы Япония ободрала Россию как только можно и как нельзя...

Ведь должницей Шиффа и компании, в руках которых была пресса США, являлась Япония! Внешнее дружелюбие к Витте шиффовских писак было точка в точку похоже на похвалы крыловской Вороне крыловской же Лисицы.

Американские газетчики уже заранее разевали рот на гонорары от Шиффа, оплаченные из процентов с японских займов, которые Япония намеревалась отдавать из русской контрибуции. А Витте почему-то из фрака был готов вылезть, абы понравиться этой газетной рати.

Тьфу!

Но это ж надо! Даже советская историография Витте не разоблачила и не аттестовала его как действительно выдающегося государственного, но — не деятеля, а преступника!

Что уж говорить об историографии «россиянской»... Тот же «юбилейный дуэт» Вячеслава и Ларисы Шацилло считает, что Витте-де удалось в Портсмуте «достичь максимум возможного». И они же восхищаются его «весьма острыми и резкими замечаниями» в ходе переговоров. То есть, например, вот чем...

Комура посоветовал Витте принести жертву контрибуции «для спасения более важных интересов».

— Если бы японские войска пришли в Москву, — идиотски реагировал Витте, — тогда только мы сочли бы естественным возбуждение вопроса о контрибуции...

Высказав дурацкое и унизительное для России предположение, Витте, конечно же, «подставился», и Комура спокойно заметил:

— В этом случае уже не было бы никаких переговоров, а мы просто продиктовали бы условия мира.

Сергей же Юльевич, как красующийся перед горничной гимназист, продолжал вместо разговора по существу витийствовать:

— История говорит иное. Наполеон был в Москве, однако не диктовал нам условия мира...

А ведь вместо того чтобы провоцировать эти пикировки, Витте надо было просто указать на финансовую невозможность для Японии продолжать войну, на наращивание наших сил в Маньчжурии и на серьезные материальные выгоды, и так получаемые Японией.

Витте — вкупе со всякими там абазами, гинцбургами, бадмаевыми — в интересах прежде всего Золотого Интернационала активно создавал политические и материальные основы будущего русско-японского конфликта.

Витте протаскивал идеи КВЖД, южной ее ветки, «Желтороссии» на Ляодуне и т. д.

Потом, когда эти усилия вот-вот готовы были принести плоды в виде войны, Витте вдруг стал в оппозицию к русской активной политике в Маньчжурии и Корее и даже ушел в отставку.

Якобы — протестуя...

Война проведена, Россия ее проиграла. Наступает пора мирных переговоров.

А кого же на них уполномочить?

А как кого — Сергея Юльевича, конечно! Он как ведь прозорливо удерживал нас от войны... Ему теперь и карты в руки.

И напрочь забывается, что Витте — один из тех, кто России войну и сварганил во славу могущества антироссийских сил.

Кстати, об этих силах...