Русская Америка: Открыть и продать!

великому князю отношение имел. И Бернгард Васильевич был, кроме прочего, отцом Петра Бернгардовича Струве, фигуры не очень чтобы ясной — экономист, кадет, идеолог Белого движения, организатор эвакуации армии Врангеля из Крыма и профессор-эмигрант в одном лице.

А ведь яблоня от упавшего яблока стоит недалеко…

Так что история с «запиской Муравьева» лично для меня выглядит скорее как давняя фальсификация, призванная как-то облагородить неприглядную историю с продажей и роль в ней великого князя, а заодно и бросить тень на Муравьева, мягкостью к бездарям типа Струве не отличавшегося…

ВЕРНЕМСЯ, впрочем, к нашим августейшим баранам… 23 марта 1859 года Константин писал брату из Неаполя: «Любезнейший Саша! Душевно благодарю Тебя за милое и интересное это письмо. Так же, как и Ты, я надеюсь, что наш союз с Франциею поведет к пользе и славе нашей дорогой Матушки России… Если Англия не перепутает всего своей всегдашней двойственностью, я убежден, что тогда все пойдет хорошо и что мы останемся в покое».

Через несколько лет этот же адресат будет отправлять эскадры Попова и Лесовского к атлантическим берегам Америки для антифранцузских и антианглийских демонстраций.

И оба монархических брата будут «сближаться» с «республи-канцами»-янки — в непонятно кем внушенной им уверенности, что

США, распространяясь по континенту, «рано или поздно встретятся там с нами…». Хотя на деле этого так и не произошло — Аляска по сей день так и осталась отрезанной от основной территории США, а от ближайшего бывше-русского и ныне-штатовского места на тихоокеанском побережье Северной Америки до той же основной территории — чуть ли не тысяча километров!

Однако Константин верил во всесилие США, одновременно разглагольствуя о патриотизме, и в конце 1857 года — 7 (19) декабря, возобновил свое представление Горчакову. Он — то ли с собственного «большого» ума, то ли с чьей-то подачи — заявлял, что не следует-де соединять в одном лице «купца и администратора» и что «подобное соединение крайне вредно для подвластных компании народов».

Якобы широко образованный «реформатор» как-то упускал при этом из виду, что на «подобном соединении» держались все успехи колониальной политики западных держав, что Вест-Индская и Ост- Индская компании как раз и были образцами такого соединения и что нечто подобное представляла собой соперница РАК — «Гудзонбайская» компания, Компания Гудзонова залива…

Да и русские Григорий Шелихов, Александр Баранов, Иван Кусков, Михаил Булдаков были не только талантливыми купцами, но и талантливыми администраторами.

А вот соединять пост высшего администратора с замашками русского барина (как в случае братьев Романовых) было действительно крайне вредно для подвластных этой «компании» народов…

Но Константин еще и в геополитики метил, заявляя в записке от 7 декабря: «Сообразно особенной природы и исторического развития, России целесообразно укрепляться в центре своем, а Соединенные Штаты, следуя естественному порядку вещей (? — С.К.) должны стремиться к обладанию всей Северной Америкой».

Этот «генерал-адмирал» российского флота, этот «образованный» «реформатор» рабски повторял подсказанные кем-то плоские, убогие, чернящие русский народ мысли, полностью игнорируя идеи великого Ломоносова, да и ту геополитическую реальность, которая через полгода продиктует статьи русско- китайского Айгуньского договора о закреплении за Россией ее земель по Амуру.

Между прочим, академик Болховитинов по поводу этих «идей» великого князя замечает: «В целом… ему нельзя отказать в способности к стратегическому мышлению…»

Эх!

ГОРЧАКОВ, естественно, показывал императору уже первое письмо Константина — от 22 марта (3 апреля), и тот на первой странице сделал тогда помету: «Эту мысль стоит сообразить».

Вообще-то факт двойного обращения Константина к Александру по деликатному вопросу через посредника, а не прямо выглядит странно и для отношений братьев нехарактерен. Так что тут мне видится тоже чья-то хитрая игра, да уж бог с ней…

Так или иначе, после первой пометы царя Горчаков решил проконсультироваться с Врангелем. Когда продажа уже состоялась, Фердинанду Петровичу Врангелю шел семьдесят первый год (через три года он скончался). Он успел побывать во главе Морского министерства, стать полным адмиралом и почетным академиком, членом Государственного Совета и в 1864 году выйти в отставку.

И когда одному из детищ его бурной жизни, одной из надежд России, стала грозить во второй половине 60-х годов реальная бесславная кончина, Врангель в конце концов — «как патриот своей родины, горячо протестовал против… продажи» (это о нем так написала «сталинская» БСЭ).

Но, увы, далеко не сразу он повел себя решительно, и ответ Горчакову составил в тонах весьма дипломатичных.

В записке от 9 (21) апреля 1857 года он писал:

«Если наше правительство в видах предусмотрительной осторожности и по своим политическим соображениям находит, с одной стороны, неудобным удержать владения России в Америке и на разбросанных островах Восточного океана за нами и тем лишит нас желательного поощрения к морским торговым предприятиям в дальние моря; а с другой — признает нужным или полезным уступить эти владения прав. Соед. Штатов Сев. Америки, то сделка эта могла бы быть основана на следующем расчете…»

Далее в этой первой записке Врангель называл возможную сумму для запроса — 7 442 800 рублей серебром. Однако на следующий же день он направил Горчакову еще одну, краткую записку, где уточнил: «Если бы не будущие опасения, то без всякого сомнения и 20 милл. р. серебром не могли бы почитаться полным вознаграждением за утрату владений, обещающих в развитии промышленной деятельности важных результатов»

Итак, Врангель: 1) обращал внимание на то, что в сферу проблемы входят не только материковые владения, но и острова; 2) напоминал, что Русская Америка — это непреходящий и практический стимул к дальней морской активности России; 3) увы, резко и «горячо» против продажи не протестовал и лишь считал необходимым не продешевить.

Впрочем, как видно из им же написанного, он не считал предлагаемую затею ни нужной, ни полезной для России, предоставляя правительству самому оценить и нужность, и полезность ее, а заодно и взять на себя ответственность за суть этой оценки.

А факт написания второй записки сразу же за первой говорит о явном волнении и растерянности Фердинанда Петровича… Еще бы — такое известие должно было его оглушить как обухом по голове!

Но решительно на защиту Русской Америки он не встал — будучи не только патриотом, но и реалистом. Хотя, думаю, скрытую борьбу с этой идеей повел сразу же…

Горчаков же быстро подготовил свою записку.

Эта записка МИД «Об уступке Соединенным Штатам наших владений в Северной Америке» с грифом «Весьма секретно», датированная 29 апреля (11 мая) 1857 года и подготовленная для «Высочайшего доклада», начиналась словами: «Министерство иностранных дел вполне разделяет мысль его императорского высочества великого князя Константина Николаевича относительно уступки наших владений…»

Итак, Горчаков с идеей продажи соглашался (он был принципиален лишь в непринципиальных вопросах), но признавал, что необходимо в строжайшей тайне поручить русскому посланнику в Вашингтоне Эдуарду Стеклю «выведать мнение Вашингтонского кабинета по сему предмету» и что «передача должна совершиться через 4 с лишком года, когда закончатся права и привилегии, а равно условия, заключенные с Северо-Американской компанией. Отсрочка эта необходима уже и для того, чтобы дать время компании привести к окончанию свои операции и дела… ».

Что занятно — еще не зная, а нужна ли янки Русская Америка, петербургские сановники уже говорили об ее уступке как о деле решенном. Видно, кое-кто в русской столице не так уж и пребывал в неведении относительно настроений янки.