и на обратном пути.
Когда морской министр Краббе получил от Стекля депешу, извещавшую о миссии Фокса, Александр «высочайше повелел» Краббе: «Принять с русским радушием»…
Ну, это у нас умели всегда — до самозабвения, до потери даже внешнего чувства приличия (о потере чувства собственного достоинства не говорю, потому что для того, чтобы его терять, надо его предварительно иметь).
Академик Болховитинов утверждает, что прием Фокса «вылился в беспрецедентную демонстрацию дружественных чувств…» и т. д., а особенно, мол, отличились тут русские моряки.
Что же, штабные деятели типа Краббе — может быть, и отличились… Но читатели статьи лейтенанта Збышевского о бесчинствах янки в русской Сибири (о Русской Америке — не разговор); а тем
более — свидетели этих бесчинств, чепчики (ах, пардон, фуражки) в воздух бросали вряд ли…Но шума и шампанского было действительно много…
Фокс отправился восвояси 3 сентября, побывав в Москве и триумфально проехавшись по Волге от Нижнего Новгорода до Твери.
На празднестве в Нижнем Новгороде, где, как сообщали газеты, «собрались представители народов со всех концов Российской империи (интересно — алеуты там были? — С.К.)», Фокс призвал слушателей не более и не менее как «к нравственному союзу не для угрозы кому-либо, а для счастья и благоденствия рода человеческого».
Очевидно, в рамках этого проектируемого «нравственного союза» американский посланник в России Клей передал Краббе перечень вопросов, интересующих Фокса: планы адмиралтейств, доков, морских арсеналов с обозначением «запасных магазинов», описание артиллерийских орудий, система подготовки моряков, численный состав офицеров и матросов, полный корабельный состав флота, подробные сведения о броненосцах и прочие «мелочи»…
Не могу удержаться и сообщу читателю, что не раз поминаемый мной академик Болховитинов в самых розовых тонах сообщает об адресе, который в ту же пору, когда Фокс разглагольствовал о «нравственном союзе», преподнесла отдыхавшему в Ливадии царю группа американских туристов, совершавших кругосветное путешествие на паровой яхте «Квакер-Сити». Среди них был и специальный корреспондент газеты «Дейли Альфа Калифорния» Сэмюэл Л. Клеменс, вскоре под псевдонимом «Марк Твен» опубликовавший своих «Простаков за границей»…
Болховитинов пишет об адресе и реакции Твена без тени иронии, цитирует страницу 383-ю тома 1-го двенадцатитомного собрания сочинений Твена, где есть «Простаки», и утверждает, что «монаршая милость явно притупила скептицизм будущего великого сатирика»…
Однако на странице 374-й этого тома мы читаем: «Итак, мы… отплываем к императорской резиденции. Какая теперь поднимется суматоха!… Сколько будет создано важных комитетов (как раз в комитет по составлению адреса Твен и попал. — С.К.)!.. Стоит мне вообразить, сколь устрашающее и грандиозное испытание нам предстоит, как мое пылкое желание побеседовать с настоящим императором заметно остывает. Куда девать руки? А ноги?…»
И далее все это «испытание» описывается в тоне когда добродушного, а когда — и настолько иронического (да и не очень благодарного) зубоскальства и скептицизма, что мне, к поклонникам Александра, не относящемуся, стало даже как-то обидно за императора, когда на странице 379-й Твен самодовольно сообщил, что вот, мол, янки уже привыкли к тому, что дворцы им показывают ливрейные лакеи и требуют за это франк, а тут «император всероссийский и его семейство сами провели нас по своей резиденции», и тут же прибавил: «Они ничего не спросили за вход»…
Твен же написал там: «Приехал и барон Врангель. Одно время он был русским послом в Вашингтоне (н-да! —
Увы, слухи Твена обманули, потому что через три с половиной месяца Фердинанда Петровича не пригласят на то «особое заседание», где окончательно и неожиданно будет решена продажа русских американских владений.
ФОКС удалился, но только ли для вручения резолюции конгресса и поздравлений по поводу благополучного исхода покушения на царя появлялся он в России?
Повод-то, если вдуматься, был ничтожным. Однако из антимонархической пули Каракозова раздули этакого развесистого республиканского слона.
Зачем?
Для демонстрации русско-американской «дружбы» с целью давления на Францию и Англию? Надо полагать — не без того…
Но насколько миссия Фокса имела своей задачей подтолкнуть царя к отказу от Русской Америки?
Хотя в научной печати и встречаются редкие прямые утверждения о том, что в ходе пребывания Фокса в России продажа и была обговорена и решена, все тот же академик Болховитинов однознач-
но заявляет, что влияние на сей счет было, но — общее, а вот конкретных переговоров не было, потому что нет, мол, о том никаких документов.
Но о каких документах может быть речь в таком деликатном деле? Ведь при всем своем августейшем самомнении и царь, и его брат не могли не понимать, что продажа русских земель им авторитета не прибавит (позднее я отдельно скажу об общественной реакции на нее).
Реконструировать события по документам можно и нужно. Но нередко простой принцип «Ищи, кому выгодно», известный еще римлянам, способен помочь нам не менее, а даже более документов!
Да вот и компетентный современник событий профессор Антонэн Дебидур в своей «Дипломатической истории Европы» пишет: «В середине 1866 г. американская делегация явилась с большой помпой поздравить царя со счастливым избавлением от покушения Каракозова. Она была принята по всей империи не только с большими почестями, но и с весьма знаменательным подчеркиванием сердечных чувств. Янки и русские в продолжение нескольких недель шумно братались. Впрочем, впоследствии между вашингтонским и санкт- петербургским кабинетами произошло и нечто большее, чем простой обмен любезностями. Так, например, в следующем году царь формальным договором уступил Соединенным Штатам русские владения в Америке (Аляску)».
Царь уступил не только Аляску, а еще и полосу до 54 градуса с примыкающим архипелагом имени его дяди, и Алеуты, и много еще чего. Но это единственное замечание, которое я могу сделать к цитате из Дебидура…
В СЕНТЯБРЕ 1866 года уезжает из России Фокс, а в октябре в Россию приезжает Стекль, затратив на очередной трансатлантический переезд около двух недель. Уезжает он обратно в январе 1867 года и 15 февраля прибывает в Нью-Йорк, завершив свое 11-е морское путешествие (то есть это была за несколько лет уже шестая его «челночная» поездка!).
С учетом всей этой «челночной» возни можно представить себе такую картину…
Стекль в течение нескольких лет пытался уговорить царя через его высших сановников и Константина (с которым в эти годы или виделся, или которому, что вероятнее, передавал соответствующие, говоря языком современным, «информационно»-«аналитические» материалы).
Но все такие попытки были с большим или меньшим успехом отражены.
Поэтому Фокс приехал, чтобы поставить вопрос прямо и практически. Причем уже непосредственно доверенным агентом американского правительства. Причем поставить на уровне одновременно и высшем, и неофициальном, под громы салютов и фонтаны шампанского…
И интерес Фокса к возможностям русского флота был тоже явно неслучайным. Ко второй половине 60-х годов Россия уже прочно обосновалась на Дальнем Востоке. Айгуньский договор 1858 года о русско- китайской границе, основание Владивостока, усиление русского тихоокеанского флота — все это заставляло янки торопиться.
Минимально умная русская политика в этом регионе, и — Русская Америка оказалась бы подкрепленной так, что ее переход к США мог стать проблематичным. Могли ли допустить это в Америке?
Выстрел Каракозова явился удобным поводом, и американец шведского происхождения Густав Ваза Фокс двинулся в Россию…
Он возвратился, сделал доклады Джексону и Сьюарду. Теперь вновь наступал черед Стекля…
