аккордов этой мелодии, но до великолепного финала ни разу не добиралась.
Ладони Рейфа проскользнули под ее свитер, легко расправились с застежкой лифчика. Когда он коснулся большим пальцем соска, Ханна чуть не вскрикнула. Она и не подозревала, что все ее тело приобрело необычайную чувствительность. Она очутилась в небывалой стране с размытой границей между острым наслаждением и болью.
– Я весь день мечтал об этом, – прошептал Рейф, уткнувшись в ее плечо. – Чуть не сошел с ума, пока дождался…
Он провел ладонью по изгибу ее бедра. Ханна почувствовала, что он расстегивает молнию на ее слаксах. События развивались стремительно. Даже чересчур. Но найти весомые причины, чтобы остановиться, ей не удавалось.
По лестнице снова затопотал Уинстон. Почему-то мысли о шнауцере образумили Ханну.
– Пожалуй, хватит, – сумела выговорить она.
– Нет. – Рейф поднял свитер и принялся целовать ее грудь. – Я хочу тебя с тех пор, как ты вернулась.
– Очень мило.
Он вдруг затих, потом поднял голову и уставился на нее блестящими глазами.
– Мило?
– Я польщена. Честное слово.
– Польщена… – с расстановкой повторил он. – Прекрасно. Польщена. Черт!
Ханна с трудом сглотнула.
– Не хочу показаться недотрогой или ханжой, но..
– Но все-таки ты – мисс Паинька, верно?
– Не совсем так. – Раздражение Ханны быстро нарастало. – Дело в том, что мы совсем чужие люди…
– Твоя фамилия – Харт. Моя – Мэдисон. По-моему, мы знаем друг друга всю жизнь.
Ханна растерянно заморгала:
– Любопытная точка зрения. Пожалуй, даже в чем-то верная. Но слишком уж упрощенная, не находишь?
– Ты всегда так ведешь себя на свиданиях?
– А разве мы на свидании? Я просто сделала тебе одолжение.
Он расплылся в бесконечно медленной и бесконечно обольстительной улыбке.
– В таком случае позволь поблагодарить тебя. – И он снова потянулся к ее губам.
Чтобы удержать его, Ханна уперлась ладонями ему в грудь.
– Я считаю…
Он ответил ей взглядом вежливого удивления.
– Ты считаешь? – переспросил он, подчеркнув последнее слово.
– Да, считаю, – раздраженно повторила она, – что мы действительно знаем о существовании друг друга всю жизнь, но это еще не значит, что мы близкие знакомые. По-моему, мы все-таки чужие люди.
– Тс-с! – Он вдруг зажал ей рот ладонью.
В ярости Ханна схватила его за запястье и попыталась оттолкнуть руку.
Ей так не терпелось объяснить, что подобные выходки ее ничуть не возбуждают, что она не сразу заметила, как насторожился Рейф. Вдруг она поняла, что он лежит не шевелясь, повернув голову к входной двери.
Послышалось тихое поскуливание. Уинстон опять сидел у двери, как прошлой ночью, и буквально излучал настороженность.
– Он что-то услышал. – Рейф убрал ладонь с губ Ханны, сел и уставился на пса.
– Наверное, какой-то зверек роется в мусоре. – Ханна торопливо привела одежду в порядок. – Скорее всего, скунс. Или просто кошки.
– Может быть. – Рейф задумчиво смотрел на Уинстона.
Ханна села.
– Он и прошлой ночью сидел под дверью.
Рейф поднялся и направился к двери. У окна он остановился и осторожно отодвинул штору.
– Туман такой, что не видно даже перил веранды.
Уинстон опять заскулил, оглянулся на Рейфа, перевел взгляд на дверь и снова на Рейфа. Пес явно намекал, что он не прочь выйти из дома, посмотреть, в чем дело. Ханне стало зябко. То же ощущение тревоги посетило ее вчера ночью.
– Кто бы это ни был, к дому он не подходит, – . заговорила она. – Уинстон охрип бы от лая, если бы учуял кого-нибудь на веранде.
