«До недавнего времени», – мысленно добавила Шарлотта.
Джулиана выглядела чем-то встревоженной. Она оглянулась через плечо, как будто опасалась, что кто-то стоит у нее за спиной. Затем шагнула к Шарлотте и, понизив голос, произнесла:
– Вы говорите, что при других обстоятельствах мы могли бы стать подругами и коллегами?
– Да.
– Итак, как ваша подруга и коллега, я дам вам совет. Не знаю, какое отношение ко всему этому имеет Бакстер Сент-Ивс, но очевидно одно: вам следует держаться от него подальше.
Шарлотта оторопела.
– Что вы имеете в виду?
– Больше ничего не могу вам сказать. – Джулиана протянула руку, указывая на дверь. – Уходите сию же минуту. И не возвращайтесь сюда. Никогда.
Заметив всепоглощающий страх в глазах Джулианы, Шарлотта не на шутку встревожилась.
– Хорошо, хорошо. – Она повернулась и направилась к двери. – Если вы передумаете или вам вдруг понадобится моя помощь, дайте мне знать. Мой адрес вам известен.
– Мисс Аркендейл?
Шарлотта обернулась:
– Да?
– Вы ведь не поверили в мой утренний маскарад, не так ли? – Джулиана пристально смотрела ей в лицо. – Вы ни секунды не сомневались, что это розыгрыш.
– Ни секунды.
– Могу я спросить почему? Разве я такая плохая актриса?
– Вы сыграли убедительно, – мягко сказала Шарлотта. – Но я хорошо знаю мистера Сент-Ивса. Он не из тех, кто способен отказаться от собственного ребенка.
Джулиана поморщилась:
– Вы удивительно наивны для той деятельности, которую себе избрали. Дам еще один совет, мисс Аркендейл. Не доверяйте мужчинам, которые внушают вам страстное чувство. Такие мужчины опасны, они используют колдовские чары.
– Я знаю, чем рискую. Мне каждый день приходится сталкиваться с этим по роду моих занятий. Всего хорошего, мисс Пост. – Шарлотта вышла из комнаты, наполненной ароматом фимиама, и тихо прикрыла за собой дверь.
Только очутившись на улице перед домом Джулианы Пост, она вздохнула полной грудью.
Бакстер мысленно проклинал свой идиотский порыв. И зачем, спрашивается, понадобилось просить сводного брата нанести eмy визит сегодня утром? И что заставило его назначить эту неприятную встречу? Но так или иначе, это была ошибка с его стороны.
– Ну, Бакстер, как видишь, я пришел. – Гамильтон прохаживался по лаборатории взад-вперед.
Задача эта была не из легких. Ему приходилось следовать извилистым путем мимо приборных столов, воздушного насоса и огромного стенда, на котором была установлена линза, – ее Бакстер использовал, когда хотел получить достаточно интенсивный нагрев для некоторых опытов.
Гамильтон, как всегда, одет с иголочки. Темно-желтые панталоны со складками, кремовый жилет, расшитый розочками, немыслимым способом повязанный галстук и короткий двубортный сюртук – все это говорило о нем как о человеке светском.
Бакстер задумчиво смотрел на брата. Костюм всегда сидел на нем идеально, и Гамильтон носил его с естественной непринужденностью. Он высок ростом, движения изящны. Портные обожали его – перчатки сшиты точно по руке. Галстук он всегда повязывал по самой последней моде. Сапоги его сверкали.
Одежда Гамильтона никогда не была испачкана пятнами от химикатов, подумал Бакстер. Ни разу его не видели в помятом сюртуке. Он не носит очков. Старый граф, их отец, тоже был элегантен и всегда следовал моде.
Бакстер понимал: он досадное исключение из правила, которое гласило, что все Сент-Ивсы обладают неподражаемым стилем.
– Благодарю, что внял моей просьбе, – сказал Бакстер.
Гамильтон бросил на него испытующий взгляд:
– Надеюсь, ты не заставишь меня напрасно терять время. Может, ты решил наконец развязать кошелек?
Бакстер небрежно прислонился к рабочему столу и скрестил руки на груди.
– У тебя проблемы с деньгами? Глядя на твой новый роскошный экипаж, этого не скажешь.
– Черт подери, это к делу не относится. – Гамильтон резко обернулся. – Я граф Эшертон и имею право на свое наследство. Эти деньги завещал мне отец.
– Если они будут потрачены с толком.
Гамильтон злобно прищурился:
– Знаю, ты наслаждаешься своей временной властью над моими финансами.
– Ничуть не бывало, – с чувством возразил Бакстер. – По мне, так лучше бы отец не впутывал меня в твои денежные дела. Это весьма неприятная обуза, если хочешь знать.
– Ты думаешь, я поверю? Для нас обоих не секрет, что это дает тебе возможность отомстить. – Гамильтон остановился перед столом, на котором стояли весы. Он взял медную гирьку и осмотрел ее со всех сторон. – Ладно, пока торжествуй – недолго тебе осталось. У меня уже есть титул, а через несколько лет будет и состояние.
– Веришь ты мне или нет, я прекрасно обойдусь и без твоего титула, и без твоих денег. Но в данный момент это не имеет значения. Гамильтон, я пригласил тебя сюда не для того, чтобы обсуждать твои денежные дела.
– Мне следовало догадаться, что ты не намерен менять свои взгляды на управление моим наследством. – Гамильтон бросил гирьку на чашу весов и шагнул к двери. – Пожалуй, я пойду. Совершенно очевидно, что нам нечего больше сказать друг другу.
– Твоя матушка беспокоится за тебя.
– Моя матушка? – Гамильтон внезапно остановился. – Она говорила с тобой обо мне?
– Да. Она встретилась со мной вчера на одной из вечеринок, на которую мы были приглашены с моей… невестой.
– Не понимаю, зачем ей это понадобилось, – взорвался Гамильтон. – Не могу поверить, что она унизилась до такого. Она же терпеть тебя не может. Один твой вид причиняет ей невыносимую боль.
– Знаю. И это доказывает, как сильно она встревожена, раз решилась поговорить со мной.
Гамильтон настороженно уставился на него:
– И что же ее тревожит?
– Твой выбор развлечений.
– Но это же полная чепуха! Она все еще думает, что я буду ходить у нее на помочах. Я уже взрослый мужчина. Мама должна понять, я имею право развлекаться с друзьями. То, что я провожу столько времени в клубе, вполне естественно.
– Кстати, о твоем новом клубе, – обронил Бакстер. – Как он называется?
– А тебе какое дело?
– Просто любопытно.
Гамильтон помедлил в нерешительности, потом раздраженно передернул плечами.
– Он называется «Зеленый стол». Если ты хочешь в него вступить, я бы посоветовал тебе хорошенько подумать. – Гамильтон злорадно ухмыльнулся. – Вряд ли он подойдет для человека твоих лет и твоего темперамента.
– Вот как. Что ж, тебе не стоит беспокоиться по этому поводу. Я и в своем клубе не часто бываю. И у меня нет ни малейшего желания вступать в новый.
– Рад слышать. Не представляю, как бы мы посещали один и тот же клуб. Более неловкую ситуацию трудно себе вообразить.
– Без сомнения.
– И у нас нет общих интересов.
– Верно.
