Гамильтон подозрительно покосился на него.
– И ты не интересуешься природой событий на метафизическом уровне.
– Ты совершенно прав.
– И я не думаю, что ты хотел бы обсуждать последние творения поэтов-романтиков.
– Да, этот предмет никогда не стоял первым номером в списке моих тем для беседы за обеденным столом, – откровенно признался Бакстер.
– И тебе вряд ли захочется принимать участие в экспериментах, призванных установить истинную природу философии сверхъестественного.
– Эта тема стоит даже ниже поэтов-романтиков в моем списке, – весело согласился Бакстер. – И подобными разговорами вы забавляетесь в «Зеленом столе»?
– Большей частью да.
– Я так понял, что это игорный притон, а не литературный салон.
– Мы с приятелями организовали что-то вроде клуба в клубе. Председатель «Зеленого стола» любезно предоставил нам возможность отделиться.
– Понятно. В таком случае мой клуб – это моя собственная лаборатория.
– Да, так будет лучше для нас обоих. Тебе не понравится в «Зеленом столе». – Гамильтон бросил взгляд на аккуратные ряды стеклянных трубок на соседней полке. – Отец часто бывал в твоей лаборатории.
– Он увлекался наукой. Мои опыты вызывали у него живой интерес.
– Он считал тебя очень талантливым. – Гамильтон насмешливо скривил губы. – Говорил, что ты прямо герой – выполнил опасное задание во время войны.
Бакстера удивила такая осведомленность.
– Он преувеличивал.
– Не сомневаюсь. В тебе нет ничего героического.
– Верно. Героизм требует возвышенных страстей и кипучей энергии – всего того, чего я лишен в силу своего темперамента.
Гамильтон помолчал, потом добавил:
– Когда мне было четырнадцать, отец заставил меня прочесть книгу, которую ты написал под псевдонимом, – «Беседы о химии».
– И конечно, ты нашел ее чертовски нудной.
– В самом деле. Но я тщательно изучил один рецепт приготовления кислоты и залил этой гадостью всю книжку. – Гамильтон усмехнулся с довольным видом. – Все страницы были перепорчены.
– Забавно. Гамильтон, я прекрасно осознаю, что у нас с тобой нет почти ничего общего, но нас обоих заботит твое наследство.
Гамильтона не на шутку встревожило это замечание.
– Послушай, Бакстер, если ты решил прикарманить мое состояние…
– Не волнуйся, я не собираюсь воспользоваться твоими деньгами. – Бакстер подошел к окну и взглянул на горшочки, стоявшие на подоконнике. Ни в одном из них горошины еще не проклюнулись. – Но я подумал, поскольку деньги, которые сейчас находятся под моей опекой, когда-нибудь станут твоими, тебе, наверное, интересно будет узнать, как их можно инвестировать.
– Объяснись, будь любезен.
Бакстер встретился с ним взглядом.
– Я мог бы показать тебе, как следует вести дела с банкирами и другими деловыми людьми. Я бы с радостью научил тебя, как вкладывать деньги, как нанимать людей для управления твоими землями. И тому подобное.
– Мне от тебя ничего не нужно, кроме денег, которые по праву принадлежат мне. Я не ребенок, которому требуется учитель. Ты ничему не можешь меня научить. Ничему, понятно?
– Понятно.
Гамильтон повернулся к двери, кипя от раздражения.
– Довольно, я попусту теряю время. У меня есть занятия получше.
Едва он взялся за ручку, как дверь распахнулась и на пороге вырос Ламберт. Он взглянул в сторону Бакстера с самым невозмутимым видом.
– К вам один настойчивый посетитель, сэр.
– Бакстер! – Шарлотта влетела в лабораторию, не дожидаясь, пока Ламберт объявит о ее визите. – Я сейчас расскажу тебе, что случилось. У меня было любопытное… О-о-о! – смущенно выдохнула она, едва не столкнувшись с Гамильтоном. – Прошу прощения, сэр, я не знала, что вы здесь.
– По-моему, ты так и не успела познакомиться вчера с моим сводным братом, – сказал Бакстер. – Мы рано покинули бал, если помнишь.
Шарлотта вскинула на него глаза. Щеки ее слегка порозовели, но Бакстер не мог понять: то ли оттого, что она была чем-то взволнована, то ли при воспоминании о ее вчерашнем страстном порыве.
– Да, мы рано покинули бал, – вежливо пробормотала она.
– Позволь представить тебе графа Эшертона, – промолвил Бакстер. – Гамильтон, это моя невеста, мисс Шарлотта Аркендейл.
Шарлотта тепло улыбнулась Гамильтону:
– Ваша светлость.
Бакстер видел, как она присела в изящном реверансе.
– Мисс Аркендейл. – Гамильтон поцеловал ее руку. Хмурое выражение вмиг слетело с его лица. Глаза его радостно сверкнули. – Леди Тренглосс вчера познакомила меня с вашей очаровательной сестрой. Я имел честь танцевать с ней вальс. Прелестная юная леди.
– В этом наши мнения сходятся, милорд, – сказала Шарлотта.
Бакстер значительно кашлянул.
– Ты забыл поздравить меня с помолвкой, Гамильтон.
Граф упрямо стиснул зубы, но требования этикета одержали верх.
– Приношу свои извинения. Мои поздравления вам обоим. С вашего позволения, я должен идти.
– Ну конечно, – сказала Шарлотта.
Гамильтон коротко поклонился и вышел.
Когда они остались одни, Шарлотта наградила Бакстера одобрительной улыбкой.
– Итак, ты решил заняться своим братом. – Она сняла соломенную шляпку. – Леди Эшертон будет рада, я уверена.
– Вот это вряд ли. Гамильтон не хочет слушать никаких советов. – Бакстер хмуро взглянул на часы. – Где, черт возьми, ты была, Шарлотта? Я послал тебе записку полтора часа назад, но твоя сестра сообщила мне, что тебя нет дома.
– Это долгая история. – Она с интересом осмотрелась вокруг. – Значит, здесь ты проводишь свои химические опыты?
– Да. – Он смотрел, как она подходит к окну.
– Что у тебя в этих горшочках?
– Семена сладкого гороха. Я ставлю опыт – проверяю, как влияет добавление определенных минералов в почву, которая была сильно истощена.
Шарлотта потрогала кончиком пальца землю в одном из горшочков.
– Семена еще не проросли.
– Пока нет, – подтвердил он. – Они могут никогда и не прорасти. Таковы результаты большинства опытов. А о чем ты хотела мне рассказать?
– О, это потрясающе! – Она обернулась к нему, светясь от возбуждения. – Начну по порядку. Сегодня утром мне нанесла визит женщина, которая утверждала, будто ждет от тебя ребенка.
– Что?!
– Возьми себя в руки, Бакстер. Дальше будет еще интереснее.
Глава 10
– И ты отправилась вслед за этой женщиной? – Бакстер не мог скрыть изумление. – Столкнулась с ней в ее собственном доме? Не могу поверить. Это же безрассудство!
– Совсем напротив. В данных обстоятельствах самое разумное решение, – примирительно заметила
