него неотложная встреча. – Когда все кончится, я дам тебе знать.
– Будь осторожен, Бакстер. – Чувственная нежность окончательно покинула ее взгляд, когда она поднялась с дивана. – Не нравится мне все это. За ночь произошло столько странных событий. Я еще не все тебе рассказала.
– Я буду у тебя сегодня днем. – Бакстер внезапно умолк, заметив на столе алую розу. – Это тот самый цветок, что я видел у тебя на балу. Хотел спросить, откуда он у тебя взялся, но меня отвлекли. Кто дал его тебе?
– Долго рассказывать. Это может подождать, пока ты не решишь свои проблемы с Гамильтоном.
Заметив ее встревоженный взгляд, он почувствовал беспокойство. Бакстер пересек комнату, схватил розу со стола и увидел под ней смятый листок бумаги. Холодок пробежал у него по спине.
– Что это? Откуда эта записка?
– Уверяю, у тебя нет поводов для ревности.
– Я не ревную. Для таких смешных пустяков темперамент мой не настолько горяч.
– Вот как, – промолвила она с задумчивым видом. – А у меня, знаешь ли, наоборот.
– О чем, черт побери, ты говоришь? – спросил он, разворачивая листок.
– Если бы какая-нибудь женщина прислала тебе письмо или подарила цветок, я бы этого так не оставила.
Он поднял на нее глаза, удивленный страстностью, с какой она произнесла эти слова. На мгновение ее взгляд заставил его позабыть о записке, которую он держал в руках. Смущенно кашлянув, он промолвил:
– Сомневаюсь, чтобы какая-нибудь леди прислала мне букетик.
– Ха! Не зарекайтесь, мистер Сент-Ивс. Удивительно, как это еще мне не приходится разгонять своих соперниц тростью. Полагаю, одна из причин кроется в том, что вы слишком долго избегали светского общества и никто вас толком не знает. Мне повезло, что вы предпочитаете проводить время большей частью в своей лаборатории.
Бакстер почувствовал, как кровь прилила к его щекам. «Черт побери, теперь она вгоняет меня в краску. Неужели ее власть надо мной безгранична?»
– Тебе не стоит беспокоиться о соперницах. Их нет.
– Вот и отлично.
Он заставил себя сосредоточиться на записке. Пробежав ее, он перечитал, не веря своим глазам.
«Ваш любовник-алхимик ищет философский камень отмщения… Он использует любую возможность… даже вашу любовь… вы станете его очередной жертвой».
– Черт побери.
– Сейчас это не так важно, Бакстер. Ты должен сначала разобраться с дуэлью. Потом я расскажу тебе про розу и письмо.
Он смял листок в кулаке и встретился взглядом с Шарлоттой.
– Кто дал тебе это?
– Я не знаю его. Он был одет в черное домино. Когда я увидела его, то подумала, что это ты. Но его голос… – Она умолкла, подыскивая подходящие слова. – Такой странный голос – хриплый, резкий. – Она бросила взгляд на часы. – Тебе пора. Я все расскажу потом.
– Вот уже второй раз кто-то пытается настроить тебя против меня.
– И тщетно. – Она расправила юбки и подошла к двери кабинета. – Торопись, Бакстер. Гамильтон ждет тебя. Он надеется, что ты поможешь спасти его друга.
Она права. У него нет сейчас времени выслушать полностью всю историю. Сперва дело, напомнил себе Бакстер.
– Проклятие! – Бакстер вышел в холл, взял со стола шляпу и открыл парадную дверь. Он обернулся и посмотрел на Шарлотту, застывшую в дверях кабинета. – Ты не спала всю ночь. Отправляйся в постель. Я заеду днем, и мы поговорим об этом письме.
– Да-да, но ты ведь дашь мне знать, как прошла дуэль?
– Конечно.
– И будешь осторожен?
– Позволь тебе напомнить, – бросил он через плечо, спускаясь по ступенькам, – с Энтони Тайлсом сегодня встречаюсь не я.
– Знаю. Но и мне позволь, в свою очередь, напомнить тебе, Бакстер, что я слишком хорошо знаю твою натуру. Вряд ли ты будешь так осторожен, как мне бы того хотелось.
– Не понимаю, с чего ты взяла, что я отчаянный сорвиголова. Я не только не обладаю горячим темпераментом для всех этих новомодных развлечений – у меня нет даже приличного портного. Спокойной ночи, Шарлотта.
Наступил рассвет, и легкий серый туман окутал Брент-Филд. Подходящая обстановка для всей этой мрачной чепухи, называемой дуэлью, подумал Бакстер.
Он стоял рядом с Гамильтоном и смотрел, как молодой человек отсчитывает шаги с легкомысленным и невозмутимым видом, который сделал бы честь записному дуэлянту раза в два старше его.
– Один, два, три…
Подняв пистолеты дулом вверх, Норрис с ничего не выражающим лицом и Тайлс с жестким взглядом расходились друг от друга в противоположные стороны.
– …восемь, девять, десять…
– Ты уверен, что это сработает? – негромко спросил Гамильтон.
– Ты уже в двадцатый раз задаешь мне этот вопрос, – пробормотал Бакстер. – И я в двадцатый раз тебе отвечаю, что это должно сработать.
– Ну а если нет…
– Успокойся, – тихо приказал Бакстер. – Слишком поздно менять планы.
Гамильтон погрузился в тревожное молчание.
Бакстер бросил на него быстрый взгляд, в то время как секундант продолжал отсчитывать смертельные шаги. Гамильтон нервничал гораздо больше, чем его друг. Норрис был явно не в себе. Бакстер тайком наблюдал за ним во время приготовлений к дуэли.
Норрис вел себя странно. Он односложно отвечал на прямые вопросы, но не обсуждал ситуацию в деталях. Создавалось впечатление, что он не замечает, что творится вокруг него. Когда Гамильтон попытался последний раз уговорить его извиниться перед Тайлсом, Норрис его как будто не слышал.
– …четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать…
Гамильтон придвинулся к Бакстеру и снова вопросительно взглянул ему в лицо. Бакстер покачал головой, приказывая ему молчать.
Он сделал все от него зависящее, чтобы как-то обезопасить Норриса на случай, если его план не сработает. Он выторговал у секундантов Тайлса расстояние в двадцать шагов вместо предполагаемых пятнадцати. Дополнительные пять шагов помешают тщательно прицелиться – это будет сложно даже для такого стрелка, как Тайлс.
– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, двадцать. – Легкомысленный молодой человек неприятно ухмыльнулся в предвкушении дальнейших событий. – Готовьтесь. Стреляйте!
Гамильтон затаил дыхание. Оба противника на поле повернулись друг к другу. Норрис даже не попытался прицелиться. Он направил пистолет в сторону Тайлса и спустил курок.
В тумане гулко прозвучал выстрел.
Тайлс не сдвинулся с места. Он холодно усмехнулся и поднял пистолет.
Норрис медленно опустил руку. На его лице появилось недоуменное выражение. Он уставился на Тайлса, который целился в него, потом на Гамильтона. Бакстер заметил изумление и ужас в его глазах. Леннокс снова повернулся к Тайлсу. Губы его беззвучно шевелились, но он не произнес ни слова, напоминая беспомощную мышь в лапах кошки.
Тайлс хладнокровно нажал курок.
Второй выстрел прогремел в тишине.
Норрис часто заморгал глазами и оглядел себя, ожидая увидеть кровь на теле.
Но не только Норрис выглядел потрясенным. Свидетели дуэли во все глаза уставились на него, живого и
