огромное животное словно не из этого мира, без каких-либо усилий несшее конскую броню. Возглавлявшая гвардейцев подсотница не смотрела на ехавшего рядом Йокеса, но знала, что комендант войск Сей Айе именно сейчас завершает начатый его госпожой разговор. В дворцовом саду княгиня сказала: «Я не признаю несправедливый приговор». Йокес это подтверждал. Если можно было летом заставить солдат в полной броне столь быстро маршировать в сомкнутом ровном строю, значит, их можно было заставить делать что угодно. Легкая гвардейская пехота с трудом поспевала за спешившейся конницей Сей Айе. Овеянные славой, опытные солдаты империи прозябали в своих гарнизонах, неся двойную «вольную службу». Бледная Агатра надеялась, что гонка закончится у края леса. В противном случае разукрашенные вояки Сей Айе готовы были прикончить ее лучников одним только маршем.
У края леса ждали два клина арбалетчиков.
— Здесь мы распрощаемся, ваше благородие, — сказал Йокес.
Съехав с дороги, он выкрикнул несколько дартанских команд.
Тяжеловооруженные, грохоча доспехами, разошлись в стороны и встали. Наступила звенящая в ушах тишина.
— Здесь мы распрощаемся, — повторил комендант Сей Айе. — Тебе дадут проводников, ваше благородие. Вахен!
Из-за деревьев появились семь человек… и кот. Подсотница поняла, что на этот раз никого перехитрить наверняка не удастся.
— Доберусь сама. Я знаю дорогу до Вечной империи.
Йокес махнул рукой, и лесничие исчезли.
— В таком случае, ваше благородие, мне остается только пожелать счастливого пути. — Он ни словом не обмолвился об ожидавших арбалетчиках; и без того было ясно, для чего они здесь. — Надеюсь, подсотница, что мы никогда больше не встретимся.
Она отвела взгляд, поняв, что комендант все знает.
Это уже не имело никакого значения.
— А я надеюсь на обратное, — сказала она, а потом вдруг, сама того не желая, попыталась оправдаться перед прославленным воином, которым восхищалась: — Я служу Вечной империи всегда и везде, ваше благородие, как только могу. Но я солдат, и мои достоинства можно оценить только на войне. И я хотела бы, чтобы когда-нибудь ты смог их оценить.
Агатра поехала шагом вдоль дороги. Не оборачиваясь, она отдала короткий приказ, и лучники гвардии двинулись вперед — в том же темпе, в каком дошли до края леса. Этого она им не приказывала… Йокес слушал их тяжелое дыхание и смотрел на уставшие, покрытые потом лица проходящих мимо солдат, которые догоняли и опережали свою подсотницу, готовые упасть за первыми же деревьями — но не сейчас, пока он их еще видел. Ему тоже кое-что сказали, а может быть, только напомнили о чем-то важном…
Он смотрел, как клин лучников армектанской гвардии углубляется в лес. Потом взмахнул рукой над головой, отдавая тяжеловооруженным команду «Назад!», развернул коня и поскакал туда, откуда пришел. Ему нужно было сделать еще одно дело.
Рысью и галопом попеременно комендант войска Сей Айе скакал в сторону постоялого двора, где держали разоруженных солдат его благородия Денетта. Не доезжая до дворца, он свернул на боковую дорогу, огибавшую старый замок. Вскоре он уже был на развилке у мельницы, где снова пустил коня рысью и вскоре спрыгнул с седла на площади перед придорожной корчмой. Навстречу выбежал корчмарь, вместе с ним появилось несколько солдат.
— Хозяин, я хочу побыть один в большом зале, — сказал он. — Солдат, приведи туда командира отряда. Освобожденного от пут и с мечом.
Не говоря больше ни слова, он вошел в корчму, огляделся по сторонам и, выбрав один из столов, сел на широкую скамью, положив руки на стол и сплетя пальцы.
Вскоре солдат привел Ранезена. Командир отряда Денетта не выглядел особо измученным двухдневным пленом — впрочем, плен этот был весьма относительным. Разоруженных солдат связали кое- как и развязывали перед каждым приемом пищи. Йокес уже на лесной поляне мог оценить командира отряда и знал, что это не какой-то сумасбродный юнец. Ранезен понимал, что против двадцати пяти вооруженных до зубов арбалетчиков у его подчиненных нет ни малейших шансов. Он постоянно требовал встречи с комендантом Сей Айе, но — по крайней мере до сих пор — не намеревался предпринимать никаких необдуманных действий.
— Ваше благородие, — сказал армектанец.
Йокес показал на место — не перед собой, но рядом, у короткой стороны стола. Ему не хотелось разговаривать с Ранезеном как с врагом, лицом к лицу.
Командир отряда сел.
— Его благородие К. Б. И. Денетт мертв, погиб и его благородие Халет, — сказал Йокес. — Ты ничем не мог бы им помочь, господин. Твоих солдат разоружили, так как я боялся беспорядков во владениях ее высочества.
Старый солдат молчал, уставившись в стол. Он ожидал дурных вестей, но не настолько. До сих пор он полагал, что его господин по каким-то причинам стал нежеланной персоной в Сей Айе. Он был молод и порывист… возможно, он не пожелал добровольно покинуть земли княгини, и потому его солдат разоружили. Но правда оказалась хуже. Намного хуже.
— Это все, господин? — после долгого молчания спросил он.
— Тела будут выданы его благородию К. Б. И. Эневену. Завтра утром ты позаботишься о… перевозке. Я мало что могу сказать, господин. Но могу заверить в одном: его благородие Денетт погиб не по приказу, с разрешения или даже с ведома княгини К. Б. И. Эзены. Если ты желаешь, чтобы я подтвердил это торжественной клятвой, ты ее получишь, ваше благородие.
Ранезен долго смотрел в лицо сидевшего рядом дартанского рыцаря, ища подтверждения в его глазах. Он заметил какую-то тень… но не нашел фальши. Возможно, комендант Йокес не все мог сказать, но то, что он сказал, наверняка было правдой.
— Это был какой-то… несчастный случай? С тем, о чем ты рассказал мне, господин, я не смогу вернуться к его благородию Эневену с телом его сына. Сына, которого должен был оберегать. Я могу узнать что-нибудь еще, ваше благородие?
— Да, но уже не от меня. Ее высочество не примет тебя, господин, но от ее имени с тобой поговорит Жемчужина Дома. — Йокес тяжело поднялся со скамьи, давая понять, что сказал все, что мог.
Ранезен тоже встал… и сразу же снова сел. Йокес понял, что у старого солдата только лицо было каменным. Сердце в его груди истекало кровью; командир отряда, знавший Денетта с детства, не мог устоять на ногах.
— Сиди, господин, — сказал комендант. — Я подожду тебя перед корчмой. Пожалуй, я должен тебе сказать кое-что еще, — добавил он, идя к двери, и остановился, положив руку на дверной косяк. — За порядок в Сей Айе отвечаю я. Нет таких несчастных случаев, ответственность за которые я мог бы переложить на кого-то другого. Если ты потребуешь от меня сатисфакции — ты ее получишь.
— Спасибо, ваше благородие. Сейчас я выйду.
Йокес вышел из корчмы и долго смотрел на небо, где постепенно сгущалась ночь.
Готах-посланник наконец смог как следует поесть.
Обычный распорядок дня оказался нарушен настолько, что еду ни разу не подали в положенное время. Никто за это не отвечал. Первая Жемчужина Дома сперва спала вместе с княгиней до полудня, потом повсюду ее сопровождала, наконец ее освободили от обязанностей первой Жемчужины. Кеса занималась только урядниками Имперского трибунала; на вопросы о еде она раздраженно отвечала: «Позже!» или «Не сейчас!» Так что нетронутый завтрак убрали со стола, и такая же, даже худшая судьба постигла и все остальное, поскольку ужина не было вовсе. Только еду для прислуги давали с кухни в обычное время.
Гости Сей Айе справлялись по-разному. Подсотница гвардии даже не думала унижаться до просьбы о еде в доме, где ее принимали со столь необычным гостеприимством. Поданную в комнату еду она приняла безразлично, удостоверившись лишь, что не забыли и о лучницах в соседней комнате; вскоре после этого она уехала с Йокесом. Мудрец Шерни тоже получил угощение, но он любил хорошо поесть и вечером в отчаянии грыз фрукты, найденные в корзине, стоявшей в нише в коридоре (так что кто-то все же оценил
