после чего поспешно попрощался. Едва они остались одни, купец, явно испуганный, заговорил:
— Ради Шерни, господин! Ты неосторожен, это опасно для меня, опасно для тебя…
Раладан поднялся с ящика.
— Помолчи, Балбон, — спокойно сказал он. Купец замолк. Лоцман протянул руку. — Деньги, Балбон.
Человек в черном побледнел. Раладан шагнул к нему, схватил купца за отвороты на груди и одним движением швырнул на стол. Наклонившись, он спросил:
— В чем дело? Ты думал, мы не вернемся? Слышал об облаве? Думал, нас поймают, а если даже и нет, то до зимы тебя не тронут? Слушай, ты, скряга! Мы тебе дали в долг пятьсот золотых. Ты сам назначил процент. Я пришел за деньгами, и я их получу. Получу сегодня. Немедленно.
Он отпустил черную мантию, и Балбон, посиневший и дрожащий, сполз со стола. Купец без лишних слов побежал к двери и, нервно, успокаивающе махнув рукой, скрылся. Раладан подошел к окну и посмотрел на улицу, чуть покачиваясь на каблуках.
— Вот… вот долг, господин, — послышался за его спиной сдавленный голос.
Раладан подошел к столу и взвесил мешочек в ладонях.
— Золото и серебро?
— Четыреста тройных серебра и сто тройных золота…
— Без процентов?
Купец побледнел еще больше.
— У меня нет здесь, господин… Но я отдам, отдам! Отдам завтра… нет! Послезавтра.
Раладан положил мешочек и протянул руку:
— Дай мне этот перстень, Балбон. Тот, что у тебя на пальце. Быстрее. Теперь слушай. Ты должен Демону сто пятьдесят золотых. Я приду за ними послезавтра или еще когда-нибудь. Монеты должны быть серебряные, одиночные серебряные слитки, понял? Теперь слушай дальше. Может так случиться, что вместо меня появится кто-то другой. Пусть тебя не волнует, будет ли это ребенок или старик, женщина или мужчина. Он покажет тебе перстень, и ты отдашь ему серебро. Понял?
Он взял мешочек и направился к двери.
— Мы не кровожадны, Балбон, — на ходу бросил он. — Но на будущее постарайся не задерживать уплату долгов. И можешь радоваться, что пришел я, а не Демон… Сомневаюсь, чтобы ты отделался столь дешево.
Он многозначительно показал перстень и вышел.
Угловатые движения несчастной клячи на этот раз беспокоили его намного меньше, поскольку, задумавшись, он едва обращал внимание на происходящее вокруг. Первая проблема была решена — средствами он уже располагал. Собственно, они достались ему даже легче, чем он считал; в свое время он в душе возражал против этой авантюры с одалживанием денег, однако Рапис его мнения не спрашивал. К счастью.
Рапис часто давал в долг под высокий процент, и притом суммы куда более серьезные. Обычно, однако, должниками были люди, которых он крепко держал в кулаке, как правило, зная об их участии в каких-нибудь темных делишках.
Против Балбона же у них не было ничего. Раладан подумал, что на месте купца он просто взял бы эти пятьсот золотых и жил себе спокойно где-нибудь в Рине, в самом центре Армекта. Однако Рапис лучше разбирался в людях. По каким-то причинам Балбон не сбежал. Может быть, он был просто слишком стар? Наверняка он больше думал о собственных детях, а тем пятисот золотых не надолго бы хватило; куда лучше было оставить им процветающее дело. Так или иначе, он не сбежал и, более того, не обанкротился. Судя по разным мелочам, в том числе по немедленной выплате долга, он употребил деньги с пользой. Из разговора с молодым человеком Раладан понял, что костлявый купец держит в подчинении всю Арбу, будучи монопольным поставщиком всего, что могли потребовать имперские рудники.
Доверие, которым лоцман пользовался у Демона, окупилось с лихвой. Капитан решал деликатные вопросы так, как они того заслуживали. Он не таскал с собой шумную толпу, не полагался на порывистого Эхадена, которому тем не менее доверял полностью. Всегда владеющий собой, хладнокровный, Раладан казался ему самым подходящим помощником; идеальная память, наблюдательность, наконец, железные мускулы и меткий нож — вот что ему требовалось.
И теперь лоцман располагал вполне приличной суммой.
Барку островитян было предначертано разбиться у берегов Малой Агары. Раладан не пытался выяснить, откуда могучему призраку стало известно, что девушка пережила катастрофу. Он считал это само собой разумеющимся. Имелся лишь один вопрос — остался ли в живых кто-то еще, кроме нее. Так или иначе, требовалось перебраться на Малую. Золото облегчало задачу.
Раладан был человеком уверенным в себе и вовсе не склонным к предрассудкам (по крайней мере, в сравнении с большинством моряков). Он не привык верить всему, что лишь внешне походило на правду. Еще некоторое время назад он и медяка бы не дал за рассказ о зловещих рубинах Гееркото, кораблях- призраках и проклятых Шернью капитанах, которые не в силах покинуть мир живых. Однако теперь все стало иначе. Раладан доверял собственному разуму, ибо не слышал ни о чем ином, чему стоило бы доверять больше, и не пытался строить каких-либо догадок. Дело было вовсе не в том, что он не любил думать. Он просто оказался во вполне конкретной ситуации, требовавшей конкретных действий. И действовал, отложив на потом вопросы вроде «зачем?» и «почему?».
В Ахелии он вернул измученную вконец лошадь хозяину и отправился в портовый район, следя за тем, чтобы мешочек под курткой не слишком звенел. Несмотря на довольно позднее время (уже приближались ранние осенние сумерки), он успел совершить некоторые покупки: новую одежду, соответствующую времени года, несколько сумок разной величины и формы, наконец, четыре хороших острых ножа — оружие, без которого чувствовал себя чуть ли не голым.
Оставалась еще одна проблема, и немалая, — нужно было где-то спрятать золото. Нельзя же было всюду таскать с собой тяжелый звенящий мешок. Он отложил решение этого вопроса на потом, а пока высыпал золото в сумку из парусины, плотно завернул в другую такую же и обе вместе запихал в кожаную сумку поменьше, которую повесил на плечо.
Чуть ближе к порту в Ахелии имелась другая таверна, получше и подороже той, где он провел ночь. Он снял комнату, заплатив за несколько дней вперед. Ему не хотелось показывать деньги там, где еще накануне он платил за еду снятым с шеи платком и ставил сапоги против трех слитков серебра.
В комнате — на этот раз довольно чистой — он разделил деньги: часть сунул в карман, чтобы всегда иметь под рукой, а остальное снова спрятал в сумки. Уходя, он, естественно, забрал сумку с собой.
Раладан вернулся в первую таверну.
Он почувствовал себя так, словно вовсе не уходил. Вокруг столов виднелись если не те же самые, то очень похожие рожи, шум стоял точно такой же, и столь же густым был заполнявший зал трубочный дым. Оглядевшись по сторонам, он заметил за столиком в углу два знакомых лица и направился к ним. Он сел, и какое-то время все трое молчали. Лоцман кивнул сисястой служанке. Вскоре они потягивали пиво, сдобренное хорошей порцией рома.
— Серебро у меня, — сказал лоцман. — Как я и говорил.
Они кивнули:
— Что за работа?
— Надо сходить на Малую.
Они молча переглянулись.
— Ничего сложного. Если ветер не будет дуть прямо в нос, шестеро хороших гребцов дойдут за один день. Даже при осеннем волнении. Хватит одного ясного дня.
Его собеседники недовольно поморщились:
— Осенью на Малую никто не ходит. Надо ведь, братец, еще и вернуться. Ясный день — понятно, только другой такой может быть через неделю. А то и через две.
— Заплачу за каждый день.
— Ты такой богатый?
Раладан отпил большой глоток.
