— Это нужно было говорить полгода назад, — сказал он. — Теперь уже поздно. Естественно, я давно уже перестал верить, что ты испытываешь ко мне хоть какие-то чувства, впрочем, я, пожалуй, никогда в это не верил… Я был тебе нужен, только и всего. Однако когда-то ты уверяла меня в ином. Но с тех пор как ты привезла эти сокровища… Ты изменилась. Всю осень я тренировал твоих людей на этом проклятом островке, ты прекрасно знаешь, что нам приходилось есть последние две недели. Вернувшись, я ничего от тебя не ждал, кроме, может быть, теплого слова. Ибо о наших совместных ночах я успел уже забыть…
— Ну и прекрасно! — рявкнула она. — Ради Шерни, освободишь ты меня, наконец, от зрелища твоей физиономии?!
— Слуги услышат, — сказал он, забыв, что всех отпустил.
— Пусть слышат, ради всех сил! С меня хватит, убирайся, говорю!
Он внимательно посмотрел на нее, осененный внезапной мыслью.
— Что за драную бумагу принес тебе тот солдат? — спросил он. — Дурные вести? Твой корабль, «Сейла», уже вышел в море?
— О-о-о! — взвыла она, сжимая кулаки. — В третий и последний раз: убирайся!
Он схватил лежавший на столе пояс с мечом и застегнул его на бедрах.
— Но если я уйду, — проскрежетал он, резким движением срывая плащ со спинки высокого стула, — то не рассчитывай, что я оставлю тебя в покое вместе с твоими грязными делишками! Твое восстание закончится, прежде чем успеет начаться!
— Угрожаешь? — сдавленным шепотом спросила девушка. — Ладно… — медленно процедила она, — идем со мной…
Она быстро направилась к двери и, толкнув ее, почти побежала через комнаты. Ворвавшись в спальню, она пинком откинула крышку сундука, достала из него пояс с мечом и тяжелый ключ и застегнула пояс поверх платья.
Они быстро спустились в подвал. Единственный факел горел возле лестницы, остальные были погашены, так как в помещении, несмотря на его размеры, скапливался дым. Она повела его мимо ящиков с оружием, в самый конец подземелья. Потянув за железное кольцо, подняла люк в полу. Крутая лестница вела вниз.
— Дело моей жизни, — сказала она, тяжело дыша и отдавая ему факел. — Ты сам этого хотел, дурак… Ты! — бросила она ему в лицо. — Ты был самой большой моей проблемой! Что, я изменилась? — Она расхохоталась жутким смехом. — Да, изменилась!
Ступеней было немного. Небольшой коридорчик вел к широкой массивной двери. Она отодвинула тяжелые засовы и открыла дверь. За ней оказалась другая, которую она открыла ключом. Изнутри помещения ударила страшная вонь. Девушка перешагнула порог и, забрав у Аскара факел, воткнула его в углубление в стене.
— Ну иди, — сказала она, дрожа от едва сдерживаемого смеха. — Иди, иди…
Никогда в жизни он не видел ничего ужаснее.
На прикрепленной к потолку цепи висело какое-то… существо. Ноги не доставали до земли, поскольку были отрублены по колено. Свет факела осветил некоторые детали, свидетельствовавшие о том, что на цепи висит женщина. Чудовищная нагота открывала жуткие шрамы на месте отрезанных грудей. На голове виднелись остатки волос, из тех же мест, где волос не было, их, похоже, выдирали вместе с кожей. У женщины были выколоты глаза, и сквозь дыры в щеках виднелись зубы. Остатки носа срослись в нечто бесформенное.
Аскар, обливаясь потом, отшатнулся, опершись о стену.
— Что? — услышал он рядом свистящий голос. — Боишься своей возлюбленной? Да-да, это не я — это она!
Он не понимал, не соображал, был не в силах мыслить.
— Она мне очень помогла! — Голос девушки снова задрожал от смеха. — Поверь, дорогой мой, если действовать соответствующим образом, можно добраться до любых тайн, узнать любые подробности, сведения о лицах и именах тех, о ком нужно знать… Конечно, я совершила множество ошибок, некоторые удалось легко исправить, другие же… Ты спрашивал про Вантада, старого капитана Вантада? Он и в самом деле оказался чересчур наблюдателен!
— Нет. — Ничего больше он был не в силах вымолвить.
Цепь, связывавшая руки пленницы, покачнулась, изуродованная голова дрогнула. Звук, сорвавшийся с губ, невозможно было разобрать.
— Да! — Она рванула тело, повернув его на цепи, и показала на маленькое родимое пятно на лопатке. — Узнаешь, любовник моей сестры?
Одним рывком она разорвала на себе платье и показала ему спину.
— Разве у меня есть что-то подобное? — со смехом крикнула она, отбрасывая в сторону волосы.
Огромный дракон смотрел на него красными треугольными глазами. Аскар на мгновение ослеп, после чего услышал собственный хриплый крик. Рука сама выдернула меч. Окутывавший голову туман рассеялся, он увидел блеск вражеского клинка и скрестил с ним свой… Ярость, боль и ненависть остались, но безумие прошло. Оружие, столкнувшись с другим, передало его руке холод сражения, рука же — принадлежала солдату.
Рукоять дрогнула у него в руке — он понял, что эта полунагая, скалящая зубы волчица умеет обращаться с мечом. Она оттолкнула его — вызывающе, бросив смешок сквозь сжатые зубы, — выпустила из руки оружие, позволив мечу повиснуть вертикально в воздухе, после чего перехватила рукоять — и атаковала с близкого расстояния отрывистым, коротким ударом.
Так сражались пираты с Островов, в абордажной сумятице, когда схватка шла в основном врукопашную, на ножах и кулаках.
Он легко парировал удар.
Ненависть душила его. Однако никогда прежде мысли его не были столь ясны. Он знал, что убьет ее.
Она умела драться, но для него оружие не имело никаких тайн. Он любил оружие. Так же как любил девушку, от которой остался лишь кусок человеческого мяса, висящий на цепи.
Он нанес татуированной женщине несколько быстрых ударов, которые та с трудом могла отбить. Он ранил ее в руку, потом в живот, потом пронзил острием горло. Вражеский меч с лязгом упал на пол.
Она обхватила руками шею и тяжело опустилась на колени, вытаращив глаза. Струей ударила кровь. Она упала на бок и затихла. Тяжело дыша, Аскар выронил оружие. Он не мог заставить себя взглянуть в сторону покачивающейся над полом искалеченной женщины.
Наконец он все же посмотрел на нее. И заплакал.
— Ради Шерни, — рыдал он. — Ради Шерни…
Он упал на колени, закрыв лицо руками. Слезы текли между его пальцев, голова склонялась все ниже и ниже.
Сзади послышался лязг запираемых засовов — и что-либо предпринимать было уже поздно.
И тогда он услышал смех. Висевшая на цепи женщина еще была в состоянии смеяться.
47
В Дурном крае время шло иначе…
Раладан стоял на носу, нахмурившись и заложив руки за пояс.
Судьба оказалась к нему неблагосклонна. А ветер, казалось, исполнял волю судьбы. В начале их путешествия дуло с востока. В ветре с востока, весной, не было ничего необычного. Тем не менее «Сейла» две недели с трудом шла под острым углом к ветру, который дул то с востока, то с северо-востока, то есть прямо в нос. Идя то правым, то левым галсом, они почти не приблизились к цели. «Сейла» отлично справлялась, но что с того? Встречный ветер — это встречный ветер.
Потом, однако, ветер прекратился вообще.
Проклятый штиль поймал их у восточных берегов Дартана. Когда он наконец кончился, они пошли
