— Где-то во мраке, — немного помолчав, снова заговорил кот, — кружит солдат с арбалетом наперевес, считая себя опытным разведчиком. Он уже дважды тайком пробирался через лагерь. Никто, кроме меня, его не видел и не слышал. Да, было именно так, — добавил он, чувствуя удивление армектанца. — Он осторожен, внимателен и бдителен, но чересчур волнуется и очень устал. Ему сильно досаждает рана.
— О Шернь… — прошептал Оветен.
— Кага неотступно идет по его следу, водит по кругу и не дает ни минуты отдыха. Стоит солдату на мгновение присесть, рядом падает камень или лязгает железо. Гвардеец, вынужденный пребывать в постоянном напряжении, движется дальше. Так тянется почти всю ночь. Кага не хочет рисковать; давно могла бы выстрелить, но темнота застилает цель. Поэтому она будет ждать вплоть до самого рассвета, когда солдат будет падать с ног от усталости. Тогда она и появится перед ним, а он от радости, что наконец ее видит, сразу же выстрелит, не желая терять, может быть, единственного шанса. Возбужденный и разгоряченный, он наверняка промахнется. Арбалет перезаряжается долго. Так что…
— О Шернь!.. — тихо повторил Оветен.
— Если бы на ее месте был я, — добавил кот, — я тоже сначала измотал бы соперника. Потом выдрал бы ему глаза, в подходящий момент прыгнув на него сзади и сломав шею. Или, может быть, перегрыз глотку. Кага, правда, не умеет двигаться так тихо, как я, да и хуже меня видит ночью. Поэтому поединок закончится иначе.
— Значит…
— …у гвардейца практически нет никаких шансов. Здесь не было никакого обмана: оба согласились с условиями поединка, и каждый рассчитывал на собственные силы. Вот только моя заместительница — на самом деле кошка. С самого детства, вместе со своими товарищами-котами она училась нападать из засады. И почти всегда — ночью…
Начавший моросить дождь превратился в обычный утренний ливень. Крепко спавшая до сих пор армектанка проснулась и встала. Она посмотрела на восток, где небо медленно приобретало серый цвет рассвета.
— Светает… — пробормотала она.
Почти в тот же миг в той стороне, где находились пленники, разнесся пронзительный вскрик. Лагерь вскочил на ноги.
— Иди туда, — прорычал Рбит, внезапно утратив свое напускное спокойствие. — Ради Шерни, иди! Похоже, твои часовые заснули.
Оветен помчался туда со всех ног. Следом бросилась Охотница.
Пленных прирезали. Всех без исключения.
— Ваше… благородие!.. — всхлипывал от ужаса часовой. — Ради Шерни! Ваше благородие! Задремали, может, на минуту!
Оветен, не в силах сдержать ярость, выхватил меч, и на мгновение показалось, что он убьет провинившихся часовых, но он начал избивать их, держа клинок плашмя, скрежеща зубами от гнева. Он исступленно наносил удары и наверняка забил бы обоих насмерть, если бы меч не вылетел у него из руки. Тогда он повалил ближайшего к нему часового на землю и начал мутузить его ногами. Проводница с неожиданной для женщины силой оттащила его в сторону.
— Хватит! Хватит, говорю!
Оветен тяжело дышал. За его спиной солдаты молча смотрели друг на друга. Их лица казались серыми в бледных предрассветных сумерках.
Поколоченные часовые стонали.
Оветен протолкался сквозь своих и рванулся к коту.
— Это ты! — задыхаясь, начал он уже издалека. — Это ты мне подсказал… эту идею! Во имя Шерни! И я хотел… обычай моей страны… для кого? Для разбойников! Для убийц из-за угла! Будь ты проклят, кот!
Внезапно он как в землю врос.
Возле лежащего кота стояла, вытянувшись по стойке смирно, маленькая, как статуэтка, фигурка. Кольчуга Оветена звякнула, в грудь что-то шлепнулось.
— Половинки твоей монеты, лучник, — с вызовом произнесла девушка. — Обе. Пленники были мои, так что я поступила с ними по своему усмотрению, как условились. А чего ты ждал?
Он сделал шаг навстречу. Девушка подняла арбалет.
— Убью! — предупредила она. — Что ты от меня хочешь? Не я придумала этот турнир.
— И не я… — просипел Оветен.
— Ты мне его предложил. Ты и никто другой. А теперь освободи моих. Гвардеец, — она показала рукой, — там. Может, еще жив. Спроси его про честность!
Вскоре нашли Маведера.
Он умирал. Под ключицей торчала тяжелая стрела. Она прошла навылет, пробив лопатку. Живот был рассечен мечом; гвардеец держал нутро руками.
Он открыл глаза, узнал Кагу, когда она присела над ним, пошевелил губами, выплевывая изо рта кровь.
— Зачем… таким хорошим воинам… — хрипло прошептал он, — друг друга…
Его рука дернулась; Кага накрыла ее своей ладонью.
ЭПИЛОГ
Все падал дождь.
На вершине горного хребта появился вооруженный отряд из полутора десятков человек. Кроме обычного снаряжения, воины несли еще какие-то большие, туго набитые мешки.
К отряду по пути присоединился еще один. Несмотря на то что это был могучий кот-гадб, двигался он довольно тяжело, сильно припадая на заднюю лапу.
— Итак, — во время привала сказала проводница, устраиваясь на земле. Лук она не выпустила из рук, а положила поперек колен.
Оветен задумчиво глядел вниз, высматривая размытые дождем контуры города, окруженного крепостными укреплениями.
— Ты честно заработала свое золото, — произнес он и следом добавил: — Вопрос в том, насколько честно я добыл свое сокровище…
Он достал увесистый кошель и протянул его девушке.
— Вторая часть твоей платы. До самого Бадора сопровождать необязательно. Сумма смешная, — заметил он, — в сравнении с твоей частью добычи.
Вместо ответа она подтолкнула к нему туго набитый мешок:
— Возьми. Мне не нужны Предметы.
Он поднял брови:
— Ведь ты можешь их…
— Нет, — отрезала она. — Не пристало Охотнице торговать чем бы то ни было и где бы то ни было. Не стану и носить с собой какие-то там… Мне достаточно моего лука… Возьми, говорю, и отдай Амбегену. Впрочем, если хочешь, я сама это сделаю, так как тоже иду в Бадор. Отдых-то я честно заслужила.
Молчавший до сих пор Рбит решил прервать их:
— Пора расходиться. Мы и так уже далеко зашли. Любой патруль легиона — и у тебя, ваше благородие, возникнут новые проблемы.
Он повернулся к Каге, но та уже отдавала распоряжения. Разбойники отделились от сине-желтого отряда и двинулись на север, вдоль хребта.
— Разбойники, — добавил кот, — с завтрашнего дня будут трубить всем и всюду, что перебили целый корпус гвардии на Перевале Туманов. Вы тоже можете об этом объявить. Только нас с Кагой не впутывайте. Нас там не было. Славные деяния отряда Басергора-Крагдоба нельзя приписывать Каге или Кобалю, да и не
