— Если бы ты подставил подножку мне, то получил бы портфелем по голове, а это доказывает, что я безнадежный случай еще с третьего класса.
— Ммм. Или что у тебя был поразительно здравый смысл.
Она вздохнула.
— Здравый смысл не обязательно счастливый дар, Алек. По опыту знаю, что здравомыслие — это последнее, что необходимо, когда хочешь влюбиться.
— Но один раз ты все же влюбилась, — сказал Алек. — Помнишь наш разговор на берегу пруда, где я ловил форель, а ты призналась мне в страстной и вечной преданности?
— Это была моя единственная и искренняя детская влюбленность, — согласилась с ним Кейтлин. — Но ты забыл кое-что важное.
— Что же?
— Тебе понадобилось менее получаса, чтобы отговорить меня от этого. Когда Меган было семнадцать, то она проплакала целый месяц, потому что Грег Бардок решил пригласить другую девочку на бал старшеклассников. А он ей не настолько нравился, как ты мне!
— Твои сестры — счастливицы, так как рано поняли, что им надо для счастья в жизни. Многим требуется гораздо больше времени, чтобы познать себя и понять, как надо жить.
— Точно. Я думаю, что на свадьбе Дэвида я поняла, что никогда не влюблюсь настолько, чтобы мой брак стал удачным.
— Перестань, Кейти! Ты слишком молода, чтобы делать такие огульные заявления.
Она покачала головой.
— Мне пока что не светит влюбиться.
— Не искушай судьбу. Поэты сходятся в одном: любовь такая странная штука, что захватывает тебя врасплох, когда ты совершенно не ждешь ее. И вдруг — как обухом по голове! Ты ничего еще не можешь понять, а уже страдаешь от нестерпимой сердечной тоски.
Кейтлин печально рассмеялась.
— Не знаю, каким образом и когда, но я получила прививку от этой особенной болезни.
Он спокойно взглянул на нее.
— Хорошо, может быть, ты никогда не влюбишься дико, страстно, но это вовсе не означает, что ты не сможешь встретить мужчину, который станет вполне приемлемым мужем и хорошим отцом твоим детям.
Кейтлин покраснела как пожарная машина.
— Согласна. В душе я романтик и не могу представить, что разделю свою жизнь с человеком, если не влюблюсь в него по уши. Женщины стольким жертвуют во имя брака, что, мне кажется, надо слишком сильно любить, чтобы игра стоила свеч.
— Выходит, ты не одобряешь мое решение найти жену через ваше агентство. Если смотреть трезво, то мы оба знаем, что я, скорее всего, не влюблюсь ни в одну из твоих кандидаток.
— Супружество, однако, понимается каждым по-своему, — сказала она. — Ты мужчина, и, возможно, влюбленность для тебя не настолько важна. В конце концов твоя жизнь изменится намного меньше, чем у твоей жены.
Алек помрачнел.
— Любовь для меня очень важна, — тихо произнес он. — В чем-то я похож на тебя. Я уже был готов отказаться от несбыточной мечты.
Кейтлин была так поглощена разговором, что не заметила, как близко они придвинулись друг к другу — их тела почти соприкасались. Очнувшись, она осознала вдруг, что руки Алека сомкнулись вокруг ее талии, и от ощущения их тепла ей стало жарко, а внутри она почувствовала беспокойство.
Ее голос прозвучал откуда-то издалека:
— Алек, ты когда-нибудь был влюблен?
— Очень давно.
Больше он ничего не сказал, но ей хотелось знать точно.
— В ту медсестру, Дженни Дрексел?
— Нет. Я тебе говорил уже, что, кроме взаимного приступа вожделения, у нас ничего не было. — Алек уставился в пространство, вспоминая то, что все еще причиняло ему боль. — Был еще кое-кто… года четыре назад я влюбился.
— И ничего у тебя не вышло?
— Нет.
Односложный ответ прозвучал невыносимо печально, и у Кейтлин от жалости пересохло в горле. Она с трудом проглотила слюну.
— Мне кажется, именно тогда… твоя мама намекнула мне, что ты собирался жениться, но не сказала, на ком… А потом я обручилась с Дэвидом, и какое-то время мы с тобой не виделись…
— Моя семья так и не узнала, что произошло. Только то, что я был сильно влюблен, а эта женщина вышла замуж за другого.
— Алек, мне очень жаль. Ты так говоришь об этом, будто до сих пор страдаешь.
Он взглянул на нее, словно возвращаясь в действительность.
— Да нет, я смирился с этой ситуацией. Не всегда имеешь то, чего больше всего хочется.
Кейтлин настолько привыкла думать об Алеке как о преуспевающем, уверенном в себе, защищенном от несчастий человеке, что ей было очень трудно представить его другим. Сейчас же она видела, какая боль бьется в его глазах, едва он вспомнил о своей неудачной любви. Неожиданно Кейтлин ощутила потребность защитить его. Она потянулась к нему и робко погладила по щеке, пытаясь утешить. К ее удивлению, Алек схватил ее руку и крепко сжал. Затем, что удивило ее еще больше, он поцеловал ее прямо в середину ладони.
— Поверь мне, Кейти, в двадцать восемь лет еще не поздно влюбиться, — ласково произнес он. — Может быть, ты преодолеешь свои предрассудки — и увидишь, что из этого получится.
Кейтлин и Алек все еще стояли очень близко друг от друга. У нее покалывало кожу там, где ее касались его пальцы, а где-то внутри, под ложечкой, она чувствовала прилив горячей волны. Эти ощущения были странными и незнакомыми — и вовсе ей не понравились. Чтобы хоть немного отодвинуться от Алека, она оперлась на оконную раму.
Обычно он тонко чувствовал ее настроение, но сегодня, казалось, ничего не замечал. Вместо того чтобы отпустить ее и отойти, он медленно нагнулся к ней.
— Иногда здравый смысл может завести слишком далеко, — пробормотал он.
— Что ты хочешь этим сказать? Его губы почти касались ее рта.
— Вот что, — ответил он и крепко прижался губами к ее губам.
Кейтлин почувствовала жесткость и требовательность его поцелуя. Глаза сами собой закрылись — теперь она не планировала свой рабочий день и вообще ни о чем не думала. Может быть, только о том, что поцелуй Алека совершенно не похож на поцелуи Дэвида. Или того конгрессмена от Кентукки, или куратора из Смитсоновского института.
Алек сильно сжал ее талию. Пожар внутри разгорелся и стал неуправляем, а Кейтлин и не сопротивлялась.
Глава четвертая
Дот посмотрела на часы.
— Почти половина шестого, — сказала она. — А сегодня пятница и тринадцатое число. Что такое стряслось с Сэмом? Как же это он пропустил такую возможность предречь очередное несчастье?
— Он уже ушел, — объяснила Кейтлин. — Поехал встречать дочь в аэропорт. Она сегодня прилетает из Европы.
— Неудивительно, что такая тишина. Ну, если Сэма уже нет, пойду-ка я домой, пока ты не устроила здесь побоище вместо него.
