Смертельно бледный Проня всю дорогу охал и ахал – тараторил о том, как он и его люди, получив приказ из Москвы, тут же принялись искать Донского. Где они только не были: и в заброшенных сараях, и в ангарах, и на окрестных помойках, а он, оказывается, вместе с одним рецидивистом скрывался в механических мастерских. Береза, молодец такой, отыскал этих мазуриков. И вот теперь негодяи, похоже, надумали скрыться от возмездия…
– Лейтенант, вы плохо выглядите, – прервал Богданов излияния Прони.
– Сердце. И потом легкие что-то… Кашляю с кровью !
– Наверняка туберкулез, чахотка. Надо немедленно заняться лечением, – смягчился Богданов, увидев, как на глазах у старшего лейтенанта навернулись слезы.
– Надо, – покорно вздохнул Проня.
– Так летите на Материк, пока не поздно! – воскликнул Богданов.
– Если б я только мог улететь! – в отчаянии возопил Проня и, скосив глаза на угрюмого сержанта, сник. – Чего уж там, доработаем до пенсии… Фельдшер подбрасывает таблетки.
Богданов плохо слушал старшего лейтенанта. Было понятно: этот человек не волен в себе. Но тогда какую роль он выполняет при этом дюжем хохле, подмявшим под себя Поселок?
– Дружинники Березы, – спросил Богданов Проню, – вами проинструктированы?
– Да. Я попросил их не стрелять на поражение.
– Попросил? А разве они вам не подчиняются? – Богданов сделал вид, что удивлен.
– Они подчиняются начальнику дружины Березе. Это его люди. Березе я сказал, что Донской вам нужен живым. Он обещал…
– Да, только живым! – строго подтвердил Богданов и с сочувствием посмотрел на перепуганного старшего лейтенанта, на морщинистом лбу которого выступила испарина. Похоже, старшего лейтенанта к тому же укачивало в машине. – Мы туда, куда надо, едем?
– Все едут туда. Значит, они там, – сказал Проня.
– Но тундра большая! – Богданов вопросительно посмотрел на Проню.
– Потому-то и задействовано столько людей, – вздохнул Проня.
– Кстати, где сам начальник дружины?
– Наверное, где-то позади. У него два черных джипа: в одном он со своими помощниками и вашим покусанным товарищем, а во втором еще семеро, из них четверо – корейцы с Объекта. Руководство комбината их на помощь прислало.
– Не слишком ли много помощников? – вмешался Ермаков. – Я насчитал человек пятьдесят!
– Это еще не много. Сами видите: тундра – как пустыня… Нет, не много. А вот, кстати, и Береза! Вон, видите? – оживился Проня, указывая на черные точки, ползущие на сопку километрах в трех правее УАЗа.
– Держитесь за ними, сержант! – скомандовал Богданов, прикладывая к глазам бинокль.
Однако тот продолжал ехать в прежнем направлении, словно не слышал приказа. Этот рыжий напоминал истукана: грубое, словно вырубленное из камня, красное лицо, заскорузлые пальцы, маленькие, прижатые к черепу уши. Таких краснорожих в тундре даже мошка не берет: кожа – наждачная бумага, и толстая, как линолеум, глаза – мутные плошки… Нет, не съедобен!
– Береза не любит, когда за ним кто-нибудь… – торопливо заговорил Проня, оправдываясь.
– Сержант, я, кажется, тебе сказал, держись правей! Вон за теми двумя автомобилями! – Голос Богданова стал грозен.
Но сержант и ухом не повел, продолжая удаляться от джипов. Рядовой, сидевший возле сержанта, сонно улыбался и не встревал в распрю старших по званию.
Ермаков встрепенулся и нагнулся к сержанту.
– Эй, парень, тебе что, уши прочистить? Проня, сидевший между Богдановым и Ермаковым,
заерзал, задрожал и, вынув из кармана платок, стал судорожно вытирать липкую испарину со своего землисто-серого лица.
– Останови! – прохрипел Богданов сержанту.
Сержант, зло ухмыляясь, скатился в ручей и заглушил мотор. Не оборачиваясь, он не спеша вышел из машины. Рядовой также спрыгнул на землю. Оба они повернулись лицом к машине и, насмешливо глядя на остальных, переминались с ноги на ногу, держа в руках автоматы.
Богданов шепнул изумленному Ермакову:
– Готовь пушку!
Ермаков поднял брови и приоткрыл рот, но майор так посмотрел на него, что ермаковский рот сам собой закрылся.
– Простите меня, – едва слышно прошептал Проня. – Они бы вас все равно… А я больной человек, я тут ничего не могу…
Богданов решительно вышел из автомобиля и, глядя исподлобья, направился к милиционерам. Можно было подумать, что майор собирается устроить им взбучку за неповиновение.
– А второй чего не выходит? – проскрипел сержант.
– Ты еще рот открываешь?! – грозно выпятив подбородок, Богданов двинулся на сержанта, словно не понимая, что сейчас будет.
Рядовой отскочил от сержанта и, передернув затвор автомата, нацелил его на УАЗ.
Охнув по-бабьи, Проня упал на сиденье и тут же скатился под ноги лейтенанту Ермакову, который выпрямился и замер от удивления…
Вольготно развалившись рядом с Витьком, который двумя пальцами играючи вел автомобиль, Береза держал на коленях монитор, где крестик и пульсирующая точка постепенно сближались.
Крест повторял извилистые русла рек и ручьев, а пульсирующая точка двигалась наперерез ему почти по прямой.
– Ах, молодец! Ну, гонщик! – приговаривал Береза, наблюдая за крестом. – Какого водилу теряем!
На заднем сиденье молчал Дудник. С ним сидел Ванек. Этот парень славился тем, что никогда не чувствовал боли и усталости. У него не было нервов и наверняка сердца. Зомби старались держаться от него подальше и за глаза называли его Зверем.
Береза любил своего Зверя и гордился им. Полуграмотный и безжалостный, Ванек был по-собачьи предан начальнику дружины. Береза потихоньку дрессировал Ванька – воспитывал его, как опытный хозяин воспитывает редкопородного и злого до лютости пса…
Начальнику дружины нравилось смотреть, как Ванек голыми руками «наказывает» штрафников. Сначала те оказывали активное сопротивление. Но их отчаянные тычки только разжигали Зверя. Почувствовав во рту у себя кровь, он приходил в неистовство: начинал ломать несчастных, кидая их тела с размаху о землю до тех пор, пока внезапно не обнаруживал, что жертва не дышит. Тогда, глупо улыбаясь, он поднимал растерзанных за шиворот и предъявлял их Березе.
В этот момент у начальника дружины по спине бегали мурашки: эта растерянная улыбка идиота наводила на него ужас, «Видал, какую зверюгу воспитал!.. Только как бы он теперь хозяина по запарке не загрыз!» – думал он.
– Что, Боря, нравится тебе моя техника? – усмехнулся Береза, указывая Дуднику на монитор с точкой и крестиком, перемещающимся по полю топографической карты.
Дудник не ответил. Глаза его были холодны, а губы плотно сжаты.
Ванек с детской улыбкой взглянул на Дудника и сильно ткнул того локтем в бок. Ткнул и рассмеялся во весь рот, от удовольствия закатывая глаза.
Дудник медленно повернул голову к Ваньку.
– Ну, что смотришь, дядя? – Ванек вдруг цепко схватил Дудника за подбородок, наложил свою широкую лапу ему на челюсть и, крепко сжав, с силой развернул его Березе. – Туда смотри! Тебя же спросили, гнида!
У Дудника вырвался легкий стон. Его здоровая рука потянулась было к высокому армейскому ботинку, но Береза, саркастически улыбнувшись, крикнул:
– Ша, ребята! Брэк! Ты, Боря, не сердись на моего паренька. Ведь он – дитя тундры! Чукча! Сам не знает, что делает. Просто Ваня любит порядок. Я задал тебе вопрос, а ты не ответил. Вот он и удивляется.
