— Вы, слюнтяй и рохля, — тотчас же подошел к нему Дубинка. — На что вы рассчитываете? Или вы забыли о своих подвигах?
Он схватил Буженинова за руку и грубо повернул его к себе.
— Да перестаньте вы дрожать, как щенок, — прикрикнул он на счетовода. — От вас даже псиной пахнет. Садитесь.
Буженинов послушно сел.
— Здесь завязывается большой клубок, коллега, — понизив голос, продолжал Дубинка. — В Ашхабаде появился Анатолий Курлатов.
Буженинов снова вздрогнул.
— Что, не ожидали? У него большие связи как здесь, так и там… — Дубинка кивнул на окно: — за границей. Он появится здесь к осени и после небольшого фейерверка под занавес организует наш переход туда.
Дубинка легко вскочил и подошел к своему смущенному собеседнику.
— А там, дорогой Виталий Александрович… Можете себе только вообразить. Вольная и свободная жизнь, вино, цветы и танцовщицы в шелковых шальварах. Нравится? — Он сурово прищурил свой единственный глаз. — Только не будьте дураком. Это все нужно заработать. Сейчас все эти фигли-мигли ваши, споры и дискуссии никому не нужны. Сейчас нашего брата проверяют по делам. Вот так.
Буженинов задвигался и захрустел пальцами.
— Можете не волноваться. Я не заставлю вас с ножом в зубах ползать в горах. Вы обеспечите нас информацией и деньгами. Понятно?
— Деньги мне не доверяют, — сразу вскочил Буженинов. — Они хранятся в деревянном ящике, а ключ держит у себя Макаров.
— Чепуха, — рассмеялся Дубинка. — Постарайтесь, чтобы к нашему отъезду в этом ящике оказалась крупная сумма. Все эти грязные бумажки мы обменяем на чистое золото. Кстати, что представляет собой ваш Макаров?
Буженинов пожал плечами.
— Крадет?
— Что вы? Он коммунист! — вскрикнул Буженинов.
— Ну, ну, — поднял руку Дубинка. — Можно его приучить к этому выгодному делу. Попробуйте.
Дубинка замолчал.
Возле конторы раздались чьи-то голоса и шаги, кто-то переговаривался уже у самых дверей.
В контору торопливо вошел шофер Яшин. Развозя по лицу грязь тыльной стороной ладони, он обратился к Буженинову.
— Прошу срочно путевой лист. Еду на горный участок с продуктами. Одну минутку, — крикнул он кому-то, стоящему за деревьями. — Сейчас иду! — Увидев, что счетовод занялся путевым листом, Яшин выпил кружку воды и вышел к машине.
— Вот что, Буженинов, — сразу же вскочил Дубинка. — Устройте меня на эту машину. Кажется, там в горах я и начну свои гастроли!..
ЯШИН ПРИХОДИТ ПЕШКОМ
— Опять у них драка, товарищ прораб, — заявила Маруся, кладя перед Макаровым листки бумаги, заполненные цифрами. — Ченцов уверяет, что бригада эти два дня вырабатывала больше, и требует, чтобы знамя отдали ему. А наш-то, сами знаете… — она потупилась, — аж зубами скрипит. Прямо за грудки друг друга хватают. Известно, мужики.
Маруся вскочила и подбежала к окну.
— Да вот они сюда идут в полном составе. Теперь вы уж сами решайте. — Она торопливо пригладила волосы перед застекленным портретом Фрунзе и отошла в сторону.
В контору вошли рабочие обеих бригад. Некоторые подошли к столу прораба, остальные устроились на корточках вдоль стен: лишних стульев и диванов в конторе не было.
Ченцов присел на табурет, освобожденный Марусей, и положил на стол грязный, захватанный руками лист бумаги.
— Вот здесь все записано, — заговорил он, стараясь не глядеть на Солдатенкова. — Можете проверить, товарищ начальник. Чисто цирк! У нас кубометров больше, а знамя у них.
Землекопы из бригады Солдатенкова загудели, но сам бригадир угрюмо молчал.
Макаров взял чистый лист бумаги и начал пересчитывать итоги последних замеров. Ему страстно хотелось, чтобы первенство осталось за Солдатенковым. «Попробуй у него знамя отобрать, — думал он. — Руку зубами отгрызет. Мужик тяжелый, неприятностей с ним не оберешься. И чего это Ченцов вдруг так загорелся?»
Макаров знал заранее, что выкладки Ченцова верны, а все-таки считал и пересчитывал. Нет, у Ченцова получалось больше.
Он так и сказал, обводя жирным кругом последнюю итоговую цифру. Ченцов, посверкивая своими маленькими глазками, победно оглянулся. Бригада его удовлетворенно загудела.
И тогда Солдатенков, до сего времени угрюмо молчавший, вдруг проговорил:
— У нас девять человек было, — произнес он злобно. — Это как же, не учитывается?
И тут всех вдруг словно прорвало.
— А мне-то что? — кричал Ченцов, вскочив с табурета. — У него люди гуляют, а я ответчик?
— Сам виноват! Следи за порядком!
— Отпустил, значит, должен за него выработать!
— Наше знамя, какие тут разговоры!
— На вот, возьми его с маслом!
— Постойте, — поднял руку Макаров, — я что-то тут не пойму. В чем дело?.
— А чего понимать? — поднял на него свои дерзкие глаза молодой бригадир. — Мы не полной бригадой работали.
— Заболел кто, что ли? — спросил Макаров.
— Нет, я Дубинку отпустил.
— Куда, зачем?
— В горы. Там у него земляк какой-то работает у геологов. А машина как раз попутная была. Тоже ведь надо человеком быть. Здесь, в этой глухомани, каждому земляку вот как обрадуешься. Хоть душу отведешь.
Макаров задумался. Это, конечно, меняло дело. Ведь состав бригады мог меняться, и за основу выработки нужно брать выработку на одного человека.
— Вот что, ребята: это меняет дело. Выработка на одного человека у Солдатенкова остается выше. И потом: давайте договоримся, товарищи. Мы не можем каждый день подводить итоги. Будем это делать два раза в месяц, а может быть, даже раз в месяц, а не то мы здесь из скандалов и ссор не вылезем. Согласен, Ченцов?
Ченцов злобно сплюнул.
— Я им еще покажу кузькину мать, — проворчал он. — Они у меня попляшут.
«Вот же зловредный старик», — подумал Макаров, пробираясь к выходу. Он встретился с сияющими, торжествующими глазами Маруси и усмехнулся: «Радуется девка, ее Сережка опять впереди!»
Уже выходя из конторы, Макаров вспомнил о письме. Его принесли еще утром, и оно лежало на столе. Виктор сразу же узнал почерк на конверте. Письмо было от Юлии. Он несколько раз писал ей, но не получал ответа. Наконец, — это случилось недели две тому назад, — пришла почтовая открытка, в которой мать Юлии сообщала ему, что все письма она переслала дочери в Москву, где та учится на каких-то театральных курсах.
Макаров не успел прочесть письмо Юлии. Он положил его в карман и вышел вместе со всеми.
