Жизнь с препятствиями

Поистине ласка — великое дело:
Кого она только из нас не раздела!

* * *

У апельсина не доля, а долька,
Но апельсин не в обиде нисколько.
Сладкая долька ему суждена,
Да и к тому же еще не одна.

Прячутся дольки под толстою кожей,
Здесь их не сушит ничто, не тревожит.
Доля ж открыта, у всех на виду,
Всем на потеху, себе на беду.

* * *

Ходит в золоте луна, в серебре — вода.
Ходит в мягком тишина, в зябком — холода.
Ходит в пышном торжество, в пестром — суета.
И совсем без ничего ходит доброта.

Ей бы серебро воды, золото луны, —
В мире не было б нужды, не было б войны.
Это не ее вина, а ее печаль…
Ходит в мягком тишина, голубеет даль.

* * *

Вбивают в осину осиновый клин.
Не клин виноват, а его господин.
Однако и он, господин молоток,
Легко и резонно отводит упрек.

За ним ведь рука, за рукою плечо,
А там еще что-то и что-то еще…
Не сыщешь виновных, не сыщешь причин.
Вбивают в осину осиновый клин.

* * *

Что ни вечер воет ветер:
«Всем пора на боковую!
Не беда, что солнце светит,
Я сейчас его задую!»

Воет ветер на рассвете,
Заступая в караул:
«Эй, вставайте, солнце светит!
Это я его раздул!»

* * *

Итак, пустыни больше нет.
На этом месте вырос город.
Фонтаны. Опера. Балет.
Проспекты. Фауна и флора.

А в центре озеро. Причал.
Плывут суда по глади синей…
И только слышен по ночам
Глас вопиющего в пустыне.

* * *

Отпустила реку высота,
И река потекла, понеслась,
Выбирая пониже места,
О высокие камни дробясь,

Рассыпаясь на тысячи брызг
На опасном пути своем…
Так бывают легки на подъем
Те, которые катятся вниз.

* * *

Там, где река утратит имя
И перестанет быть рекой,